Недосказанное - страница 2

Шрифт
Интервал


Белых, красных тревожная стая
Еле тянется. Надо б быстрей!
Едут, едут усталые люди,
Потрудились, пора отдохнуть.
Моих сверстников с ними не будет,
Где-то рядом проходит наш путь.
Грустно? Да… Нас упрямое время
Попросило сойти на ходу.
Пережитых лет тяжкое бремя
Не отбросить, оно на виду.
Тихо движемся. Как же иначе?
И в пути появляется вдруг
Удивительная задача:
Вновь вглядеться в себя и вокруг.
Нас несло ежедневное «надо»,
Как экспресс мимо милых картин.
Я теперь их приветствовать рада
Иль с собой быть один на один.
Жизнь всегда и сечет, и ласкает.
И, свободу найдя, человек
Понимает, ох, как понимает,
Что недолог заманчивый век,
Что шагать, даже тихо, непросто,
Что друзей сокращается круг.
Вопреки всему радуйся – во сто
Раз сильней, чем и правнук, и внук!
Благодарен будь каждому утру:
Ты шагаешь по теплой траве
И лицо подставляешь ветру,
Машешь вслед отгоревшей заре…

Появилось время – родились стихи. О чем они?

Давно то было


Дары памяти
Рождается ребёнок – белый лист,
на нем ни буковки, ни малой точки.
Мелькают годы, и уже не чист
листок: из запятых возник росточек.
Стал заполняться памяти архив.
Год сорок первый – ранняя ячея.
Сигнал бомбежки – ноющий мотив –
в землянку гонит строже и бойчее.
У взрослых сумрачный, суровый взгляд.
Темно. Язык коптилки сонно светит.
Все ждут, где новый громыхнет снаряд.
Считают: раз… второй, неужто третий?
Давно то было… Мой архив созрел,
заполнен так, что отлетают крышки.
Но странно: целый ворох не у дел,
мертвы, оттуда голосов не слышно.
Другие голосят и гомонят,
цветные запускают киноленты.
Какой закон высвечивает ряд
живой, взрывая памятью моменты?
Не знаю… Ими линия, судьба
прочерчена, блестит передо мною.
Уже семья, работа и – борьба
с самой собой, с нехватками, с бедою.
Ошибки, есть особые. В глазах
темнеет при одном воспоминанье.
Оценки изменились, но назад
дороги нет. Бессильно их признанье.
Тут словно бы из табакерки черт,
выскакивает память о постыдном.
Ну, мелочь, ну, случилось, низкий сорт
моих поступков… Их уже не видно!
То совести отчаянный порыв
дать подзатыльник за дела былые.
…А памяти священные дары
вычерчивают линии святые.
Прикосновение

Мосточек шаткий через речку,

согретый золотым лучом.

Девчушка принагнула плечи,

присела, нет, легла ничком.

Взгляд утонул в воде студеной,

в тенетах плавающих трав.

Мальки застыли отстраненно

от глаз ее. Намок рукав.