Нет, спасибо, только не это. Решив никому не говорить о случившемся, Василиса приготовилась произнести одно из заклинаний стабилизации. Всего их было три: для животных, для птиц и для рыб. Определив лягушку, как рыбу, девушка твердо и чётко произнесла: «Инрев янем онтарбо». Реакции не последовало, рука всё также оставалась зелёной лапой. «Ладно, пусть ты будешь животным. Инребо оселок могурк». Тот же пасмурный октябрь за окном, та же комната, то же зеркало, та же лягушка. Василиса начала нервничать. Жара Абдурахмановна говорила, что превратить человека, особенно чудодея, без его согласия и знания настоящего образа невозможно. До сегодняшнего утра подлинную суть Лисы не знал никто, даже она сама. «Спокойно. Последнее заклинание – самое верное. Хотя, какая из лягушки птица… Имирп убьдус дазан» Чуда не произошло – из зеркала смотрела зелёная лягушка.
В этот момент Василисе стало по-настоящему страшно. Ей захотелось закричать, зарыдать, застучать ногами, тьфу ты, лапами. Лиса открыла рот и заорала во весь голос, но с удивлением его не услышала. Вернее, голос был. Лягушачий голос. Бодрое такое «Ква!» Приплыли пароходы. Как теперь она сможет рассказать о том, что произошло? Что ей, прикажите, делать дальше? А как же школа, друзья, Ванька? Её, кстати, Ванька. Он же так никогда и не узнает, сколько для неё значит. Теперь наверняка его подцепит эта противная Ябеда, а Василиса будет всю оставшуюся жизнь томиться в каком-нибудь занюханном провинциальном болоте. Ну что за день такой. Рыдать Лиса уже не могла, а хотелось очень. Как же отец, а бабушка? Стоп! Бабушка! Она должна помочь. Бабка всегда знает, что делать.
Ада Филипповна уже много лет жила одна. Сразу за Царьградом вплоть до самого Океанского моря начинался густой, сосновый бор. На одной из прогалин стояла знаменитая избушка на курьих ножках госпожи Ягабовой. Иногда любопытные туристы, наслушавшись рассказов про диковинность здешних мест, по недомыслию захаживали в гости, внося сумятицу и раздражение в привычный жизненный уклад потомственного экстрасенса. Однажды Аде Филипповне порядком надоело выслушивать очередные «ахи-охи» по поводу удивительного устройства её жилища, и она небольшим, но прочным заклинанием обнесла всю поляну трехметровым частоколом с встроенными датчиками невидимости. При приближении очередных «грибников» датчики срабатывали автоматически и переводили всю поляну с находящимися на ней постройками в режим непроницаемости. Зазевавшиеся путники видели перед собой только стену глухой чащи, заросшей буреломом по самую макушку.