– Значит, вы сделали свой выбор. Ваши жены и старики идут на юг, по моему приказу. Вы можете бежать за ними, но боюсь, что не поспеете.
– Не мели чушь, – отец Чженя взревел от злости и негодования. – Мы будем драться. Не держи нас за каких-то трусов, монах!
– Дело ваше, – пожал плечами Ши-Даоань, отчего по всему его жирному телу пошла дрожащая рябь. – Атори предсказал этот день. Берите оружие и стройтесь. Детей все же отошлите на юг, может они и смогут выжить.
– Не запугивай нас, монах, – проходя мимо Ши-Даоаня процедил отец Чженя. – Мой десятилетний сын справился с твоей грязной магией, думаешь, мы не справимся с какими-то степными чудовищами?
Ши-Даоань не ответил, лишь сузил глаза, вглядываясь в горизонт. Мужчины начали разбредаться по домам, а затем по одному возвращались к монаху, держа в руках рогатины, луки, а кто-то и настоящие цзи – копья, под обычным наконечником которых располагался еще и длинный острый крюк. Во главе деревенских мужчин стоял отец Чженя, как всегда. Старший из детей, сын охотника по имени Цзинсун, вызвался защищать малышей на пути по южной дороге. Ему выдали короткий топор, и попросили не впутываться в неприятности, после чего сразу же забыли и о нем, и о Чжене, и об остальных детях. Приближалось время резни.
– Идём, Чжень, – Цзинсун легонько толкнул мальчика, все еще завороженно смотрящего на отца. – Нам нужно поспешить.
– Я останусь, – неуверенно ответил ему Чжень, крепче прижимая к себе маленький нож.
– Не дури, – Цзинсун отвесил товарищу подзатыльник, от чего Чжень лишь заскрежетал зубами. – Ты никому не поможешь, а будешь только мешать под ногами.
– А если с отцом что-то случится?
– Тогда у твоей матери останешься ты. А если умрете вы оба, госпожа Айминь умрет сперва от горя, а потом от голода.
Чжень кивнул. Он знал, что его старший товарищ прав. Цзинсун был очень рассудительным, и все дети его уважали. Когда малыши ссорились или ругались, часто просили рассудить их спор не взрослых, у которых итак было полно дел в деревне, а сына охотника Цзинсуна. Вздохнув, Чжень пошел за ним. Небольшая колонна детей уходила от обреченной деревни, и это был последний раз, когда Чжень видел своего отца живым.