– У меня есть долг, – Янь Ляо пригладил бороду и усы. Выпрямил спину, глядя в глаза хозяину дома. – Этот долг важнее победы или поражения.
– Учитель Сыма плохо вас учил, – мужчина вздохнул, снова зачерпнул чашкой горячей воды. – Почему вы не пьете чай?
– От чая мне станет жарко, – спокойно ответил Янь Ляо. – Я не хочу, чтобы Ци вышла из меня. Не перед битвой с вами, мой господин.
– Вы ещё не оставили эту дурацкую мысль?
Янь Ляо улыбнулся, ничего не говоря. Хозяин дома снова отпил из своей чашки, утёр выступивший на лбу пот. Рассмеялся, тихо и непринужденно. Его гость всё ещё молчал. Тогда господин, читавший Тайпинцзин, отставил чашку и со вздохом положил ладони себе на колени.
– Признаюсь честно, господин Янь Ляо, мне бы не хотелось убивать ученика Вэй Сыма.
– Но учителя Сыма вы убили.
– Неправда. Он сам принял свою смерть. Так складывались небесные узоры.
Янь Ляо разрешил себе усмехнуться.
– Такова была воля Жёлтого неба?
Вечерние сумерки медленно и тихо окружали хижину на холме. Хозяин молчал, глядя в единственное окно. Солнце куталось в алые облака и уходило за холм. Ни один ночной зверь не смел своим криком нарушить размышлений человека, сидевшего у одного очага с молодым Янь Ляо. Наконец этот человек поднялся на ноги, подошёл к окну. Он вставил в раму рисовое полотно, которого не было в доме. Затем он достал четыре свечи, которых также не было ранее, и расставил их по полу. Мужчина посмотрел на своего гостя, сказал слово, и очаг погас.
В то же мгновение зажглись свечи. Янь Ляо стоял у окна, согнув колени и выставив перед собой руку. Его открытая ладонь была покрыта инеем. Он почти коснулся рисового полотна, но убрал руку вовремя. Хозяин дома стоял у дверей. Он улыбался. Янь Ляо повернулся к нему, усмехнулся, стараясь не смотреть в глаза человеку. Потом поклонился.
– Принимаю ваши извинения, господин Янь Ляо, – ответил мужчина. – Но, пожалуйста, прошу вас в последний раз. Не нападайте на меня до тех пор, пока я не отвечу хотя бы на три ваших вопроса.
– Но я знаю ответ, – Янь Ляо выпрямился, сжал кулак. Крохотные льдинки посыпались на земляной пол.
– Один ответ, – сказал хозяин дома, возвращаясь к потухшему очагу. – Разве этого может быть достаточно?
– Одного всегда достаточно, – Янь Ляо также занял своё место, в окружении свечей. Они горели ровно, словно и не свечи вовсе. Пламя окутывало фитили, не дрожало и не плясало, хотя по ногам Янь Ляо и тянулся холодный вечерний сквозняк. – Единица – священное число. Первоначало всего.