–Вот это любовь…
Другие обитательницы палаты, до сих пор дипломатично молчавшие, поспешили высказаться:
–Какой у тебя заботливый муж…
–Повезло тебе, Танюша.
–Повезло – просто и легко ответила она, будто не замечая ноток плохо скрываемой зависти.
–Вы, наверное, в школе учились вместе.
–Или с детства друг друга знаете.
–Вовсе нет. Мы познакомились случайно. Так интересно получилось. Иногда нам самим не верится – не окажись я тем вечером на остановке… Вернее, даже не я, а…
–..а он? – не выдержал кто-то.
–Нет, – мягко отрицала Таня, затем улыбнулась. – Но, думаю, это был его величество случай или сама судьба – кому как больше нравится.
–Расскажи, Таня.
–Да, расскажи. – оживился народ. Чем еще заниматься в больнице, как не слушать вот такие истории?
Таня устроилась поудобнее, полулёжа, бросила взгляд на темные окна – мелкие капельки неугомонного дождя плотно облепили стекло, постепенно сбивались вместе, набухали большими крупными каплями, и тогда, не выдержав собственной тяжести, быстро бежали косыми струйками вниз, оставляя за собой дорожки. А дождь все шел и шел – упрямо, настойчиво – медленно, но верно погружая окружающее пространство в состояние тоскливой депрессии, и казалось – разве может произойти что-то хорошее в этом насквозь промокшем неуютном мире?
–В тот самый день тоже шел дождь…
Унылый осенний дождь казался бесконечным – никто и не помнил, когда он начался. Холодные серые дни сменяли друг друга, а небо оставалось все таким же пасмурным, свинцовым, без надежды хоть на какой-то просвет. Мокрые дома, мокрые дороги – свет высоких фонарей отражается в лужах – каждый раз, как подъезжает автобус серая волна из-под его колес накрывает остановку далеко за бордюр, заставляя суетливо отступить назад.
–Опять не мой – вздохнула Таня, скорее шагнула под прозрачную пластиковую крышу, и оттуда наблюдала, как полупустой салон заполняли люди – проходили вперед, толкались, трясли зонтами, усаживались по местам. Запотевшие освещенные окна придавали движению внутри салона вид размытого полусказочного действа – будто добрый чародей одним широким жестом забрал продрогший народ из мокрой поздней темноты в нагретые недра желтого колесного экипажа, и теперь доставит их всех по домам. А Тане придется остаться здесь, среди холодного моросящего дождя, что так упрямо семенит по лужам. И все потому, что нужный ей автобус ходит редко – в новый микрорайон на отшибе и пустили-то его недавно – на любом туда не доедешь. Последний запыхавшийся пассажир промчался к автобусу, на бегу складывая зонт – двери за ним закрылись, остановка опустела.