– Рулетик? – Мама обернулась и протянула мне мясной рулетик в тесте. У неё на коленях стояло пластиковое ведёрко с рулетиками – размером с ведро из-под краски. Мама всегда говорила, что если уж приходится покупать что-то в пластиковой таре, то пусть лучше она будет большая, но одна, а не много маленьких. Рулетики мама всегда выбирала самые дешёвые, такие суховатые, мясная начинка в них розовая, как сосиска, или серая, в ней ещё иногда попадаются комочки, их надо выплёвывать. Папа говорит, что всё это ошмётки, которые мясникам не удалось никому втюхать, он такое не ест.
Когда я взяла у мамы рулетик, она потянулась – в шее даже хрустнули позвонки. Это понятно, со своей работой на свежем воздухе она не привыкла долго сидеть на одном месте. У неё был такой жёлтый дождевик, прорезиненный, как у буровиков, – на любую погоду. А когда работала дома, она ставила компьютер на кухонную столешницу и печатала стоя.
– Гренландская акула, – напомнила я.
– Мм? – промычала мама сквозь мясной рулетик.
– Ты вчера говорила, что там водится гренландская акула. Как думаешь, вы с ней встретитесь?
Мама прожевала рулетик и глянула на часы.
– Не хочешь выйти размяться?
– Только, чур, не рядом с папой.
Папа теперь размахивал руками во все стороны, хлопал себя ими по ногам и по попе и громко пыхтел, так что было слышно даже сквозь ветер: «Ф-ф-ф, ф-ф-ф».
Мама прыснула:
– Договорились!
Мы выбрались, мама залезла в багажник – достать что-нибудь от дождя. У меня была красная куртка, у неё жёлтый дождевик, а у папы зелёная куртка – втроём мы получались как светофор.
Ветер погнал нас в сторону торчавшей на набережной деревянной скамейки, и мама, конечно же, на неё села. Скамейка была мокрая-премокрая, но маму это не волновало – когда люди становятся морскими биологами, сырость их уже не пугает.
– Джу, как ты, моя девочка?
– Нормально.
– Ух и долго же мы ехали, – сказала она.
– Я знаю. Я тоже ехала.
Она заозиралась и, когда увидела меня, даже подскочила, будто от удивления.
– Как, и ты тоже? Неужели?
Я хихикнула.
– Мам, гренландская акула.
– Somniosus microcephalus.
– Я кое-что почитала про неё на папином телефоне.
– О, ты поймала сеть? Как тебе удалось?
– Что она может прожить целых пятьсот семнадцать лет.
Мама покачала головой.
– Нет? Не может?
– Точно не известно. Может, и может, но акула такого возраста никому ещё не встречалась. Самой старой из всех было лет четыреста.