Семен покосился на Алешу и высморкался в кулак.
– Хватит, – повторил он, вытирая ладонь о стену. – Хватит сидеть и ждать. Надо действовать.
– Конечно, надо, – согласился Алеша. – Ты что-то придумал?
– Я решил утопиться в колодце, – твердым, не терпящим возражений тоном заявил матрос и грозно зыркнул на Алешу: – И попрошу мне не мешать!
Алеша как-то сразу сник.
– Не буду, – пообещал уныло и начал ущербно сутулиться.
– Тогда полезли из этого погреба, – бодро и празднично скомандовал Семен, вставая и подходя к лестнице.
– Постой, а разве мы здесь не заперты?! – удивился Алеша.
– Кем же это мы, интересно, можем быть здесь заперты?
– Жераром, например.
Семен рассмеялся:
– Вздор! Я сам забрался сюда четыре часа назад, от жары спрятаться. И никакого Жерара не видел. Полезли.
И они полезли наверх.
Матрос напевал себе под нос что-то задорное и вообще выглядел значительно веселее с того момента как решил свести счеты с жизнью. Он улыбался и то и дело приглаживал волосы рукой, как перед свадьбой. Алеша решил, что появление цели, а самое главное стопроцентная цверенность в достижении этой цели предали матросу сил и энергии.
Лестница была деревянной, местами подгнившей от сырости и постоянно шаталась. Они поднимались уже минут пять, дно погреба давно скрылось во мраке, а конца лестнице все не было. Алеше стало не по себе от этого затянувшегося подъема.
– Семен! – позвал Алеша. – Долго еще?
Последние пару минут матрос лез абсолютно молча, и Курбатов вдруг потерял его из виду.
– Семен! – завопил он.
Никакого ответа.
Алеша ощутил, что его сердце набирает обороты, а ладони покрываются ледяным рассолом. Он замер, посмотрел вверх, затем вниз, затем по сторонам. И вверх, и вниз лестница уходила в бесконечность царящего в погребе мрака, и не было видно, где она начинается и заканчивается. Стен тоже не было видно. Единственной реальностью оставалась сама лестница. Почувствовав, как от страха у него развязываются шнурки на ботинках, Алеша решил, что просто стоять и бояться глупо, и стал спускаться. Минут двадцать он честно спускался, пока наконец понял, что эта затея так же безнадежна, как и подъем.
Легкое головокружение, подкатывающая тошнота, и:
– Вот скотство! – сказал сам себе Алеша.
– Вот скотство! – крикнул он невидимым стенам.
– Вот скотство! – крикнул лестнице.