Я видел это. Слышал это. И едва избегнул сам.
…Я надеялся, что не зря роюсь в осклизлых костях, что прах менее везучих не зря хрустит под моими сапогами, подбитыми железом. Я не хотел тревожить мертвых, обычно от этого больше бед, чем проку, но в этот раз я точно знал, что искать, где искать. Я знал, какой цветок пожрал беднягу Наина. Знал, какой ключ украл Наин. И знал, что перед тем, как нас всех схватили всадники, зажав в кольцо, Наин проглотил его, надеясь на благополучный исход.
Но исход выдался иной, и темный бронзовый ключ оставался в его нутре тогда, когда ловушка захлопнулась, и Наин начал кричать от боли и ужаса.
Он был еще во чреве, когда гном кричать закончил. Когда мою сестру увели, а меня замкнули в кандалы, вывернув руки, и привязали к коню, за которым гнали тычками до самой северной границы.
Костей было тут так много, что они теряли мрачную значительность. Вот фаланги, вот лучевая кость,
на ней – след давнего перелома. Выбеленный череп, берцовая кость, серебряная цепочка, оплывшая, истончившаяся; потемневшая стальная пряжка, окисленный, никого не спасший дешевый нож.
Кости.
Липкий сок.
Железо и медь.
Запах разложения, дыхание цветов.
Кости, кости, кости.
И маленький бронзовый ключ.
Я с великой осторожностью ухватил его и медленно разогнулся, выпрямив затекшие ноги.
Вот оно, сокровище. Побывав во чреве беглеца, в кровавой каше растворяемого трупа и в пасти чудовища, оно оказалось в моей руке. Тайная копия, которой не должно существовать.
Я открыл фляжку, вымыл ключ и вытер краем плаща. Потом спрятал.
– Пора выбираться отсюда, как там тебя, – сказал я коню, забираясь в седло, просто чтобы стряхнуть с себя липкую тишину этого места.
Я так и не вспомнил, как звали жеребца. Каури?.. Хмугин?.. Что-то такое, гномье. Это было неважно, пока он нес меня вперед.
Вскоре Гемода осталась позади, земля стала суше, воздух – прохладнее и чище. Я дышал полной грудью, хватал встречный ветер ртом, все ради того, чтобы выветрить из себя противный, как привкус солодки, запах грязи, крови и испарений.
Мне оставалось только держаться в седле, натянув капюшон поглубже, и вспоминать, как все начиналось.
* * *
– …Как так вышло, что ты пешком-то? – спросил Хорнбори. Он стоял на каменных ступенях, прислонившись к дубу, и смотрел сверху вниз. Дуб ронял на меня листья.