Никогда раньше я не вела себя со взрослыми так смело. Я закусила губу, ожидая возмездия за свое нахальство.
Но его руки не двигались. Вместо этого его взгляд переместился на грязь на моих штанах, а затем на ступеньки.
– Что делает тебя годным для этой работы?
Я подумала о маме и бабушке.
– У меня очень хорошие руки.
– Ну-ка вытяни их, – сказал он.
Я неохотно подчинилась: это были девчачьи руки – костяшки пальцев мягкие и податливые, мозоли от сада уже давно сошли. Эти руки усердно не работали ни дня. Мужчина наклонился и перевернул их, изучая мои ладони, сжимая плоть под большими пальцами. Мне казалось, он смотрел долго, так долго, что я начала задаваться вопросом, не заснул ли он. Но когда он снова выпрямился, то оказался очень даже бодрым и довольным.
– Ты не солгал, – сказал он. – Хочешь работу, Фэн с хорошими руками?
Солнце вставало, окрашивая его седые волосы охрой. Я посмотрела в его очки, не спрашивая, что такое он увидел в моих руках, а вместо этого ответила «да».
– Тогда встань, – сказал он мне.
Я так и сделала, зная, что впервые в жизни стою как следует.
– Твое имя означает «ветер», – продолжил он. – И я ожидаю, что ты будешь двигаться со скоростью ветра – никакой лени, никаких ошибок. Когда ты работаешь на меня, ты работаешь по-настоящему.
Его звали наставник Ван, а красное здание с крышей цвета арахиса было его школой каллиграфии.
Мы вошли в нее вместе. Свет проникал в класс из занавешенных окон, оставляя белые полосы на деревянном полу. Класс был разделен на двенадцать рабочих мест: на каждом лежала кисть, тушечница, длинные листы рисовой бумаги и другие незнакомые мне материалы. На стенах с потолка до пола свисали свитки с черными иероглифами. Иероглифы были возвышенными и продуманными, они застыли в танце. Они выглядели так, будто им придали форму силы, превосходящие их самих.
Личные покои наставника Вана, закрытые ширмой, находились напротив класса. Мы прошли мимо, не останавливаясь. В последней маленькой комнате было полно материалов: неиспользованных тушечниц, свитков рисовой бумаги. Здесь я и буду спать.
– Занятия начинаются, когда солнце прекращает восхождение, и заканчиваются с первыми признаками темноты, – сказал наставник Ван, осматривая кладовую в поисках метлы. – Будешь подметать наружные ступеньки и двор до и после занятий каждый день. Все остальное, что ты будешь делать со своим временем, зависит от тебя, но имей в виду: твои действия будут отражаться на моей школе, куда бы ты ни пошел.