Салем
– Мамочка!
Сэда несется ко мне, как только я открываю дверь в дом. Она летит прямо на меня, и я приседаю и ловлю ее.
– Девочка моя, – шепчу я, вдыхая ее запах – аромат травы от игры на улице, перемешанный с арбузным шампунем.
– Я так скучала по тебе, мамочка. – Она обнимает мягкими ручками мои щеки. – Как бабушка? С ней все хорошо?
– Хорошо. – Я опускаю ладонь на ее руку. – Но у нее осталось не так много времени.
– Когда я смогу ее навестить? Я по ней скучаю. Я нарисовала для нее рисунок. Я покажу. – Она убегает – предположительно за рисунком.
Я поднимаюсь и вижу, как Калеб выходит из кухни и прислоняется к арке.
– Она только и говорила, что о твоей маме.
Я выдыхаю, даже не подозревая, что все это время сдерживала дыхание.
– Я старалась ей объяснить, но вряд ли она до конца осознает, что происходит.
– Ей пять лет, – напоминает он, перекидывая через плечо полотенце. – Есть хочешь? Я собираюсь убрать остатки ужина.
– Умираю с голоду.
Сэда подбегает ко мне с листком бумаги.
– Смотри, мамочка! Видишь, это бабушка в своей кровати, – она указывает на фигурку с желтыми волосами, – а это мой брат. Он ангел и ждет ее.
Я крепко сжимаю зубы, чтобы не разрыдаться. Мы с Калебом сделали так, что Сэда знает о Тайере и Форресте. Она знает, что Калеб – ее отец, но у нее имеется и другой, который загрустил, когда ее брат умер, и из-за этого не смог присутствовать в ее жизни. Ситуация крайне сложная, и объяснить все так, чтобы она поняла, порой очень трудно.
Когда она была малюткой, я отдала ее на уроки безопасного плавания. Я хотела убедиться, что в ее арсенале будут все средства, которыми она сможет воспользоваться в случае чего.
Я обнимаю ее и опускаю подбородок на ее макушку.
– Да, малышка. Он ее ждет.
Она обвивает мою шею крошечными ручонками (хотя они уже не крошечные, но, наверное, дочь всегда будет казаться мне малышкой).
– Он позаботится о том, чтобы с ней все было в порядке, так что не плачь, мамочка. – Она обнимает мое лицо и заглядывает в глаза. У нее глаза, как у Тайера, теплые, цвета шоколада. – Плакать можно, – повторяет она то, что я все время ей говорю, – но мне не нравится, когда ты грустишь.