Всматривалась в глаза Беркута, его лицо, и пыталась разобраться, что происходит.
Расстроенным или испуганным он не выглядел. Скорее слегка обескураженным, оглушенным, я бы сказала. И мне даже в голову не приходило, что может довести этого железного мужчину до такого необычного для него состояния.
Губы Беркута слегка поджались и вытянулись в жесткую линию. Брови сдвинулись к переносице.
– Я не понимаю. Что не так? – спросила я, усиленно пытаясь разгадать этот ребус и одновременно ежась от страха.
Да что происходит, черти забери?
– Аля. Я ведь сказал, что ты под защитой. Твой сын и подруга тоже. Что заставляет тебя сомневаться?
– То как ты реагируешь на мои вполне естественные расспросы!
Да. Я тоже умею идти напрямик и никуда не сворачивать с темы диалога.
Беркут поморщился, насупился и выдержал паузу.
Налил себе соку. Я уже поняла, что это был его способ протянуть время и все, что нужно, хорошенько обдумать. И если раньше Беркут расслабленно потягивал напиток, теперь он глушил стакан за стаканом, как и в нашу первую встречу. И это опять же наводило меня на мысль, что в голове этого мужчины усиленно идет какой-то важный мыслительный процесс.
– Залог… – спустя какое-то время протянул Беркут. – Нам еще не назначили судебное заседание. Вероятно, через неделю или две.
– А пока эти гады будут под стражей?
– Конечно! – Беркут сказал это с таким облегчением, словно самый пик риска нашего диалога пройден и можно слегка отпустить удила.
Хм… Интересно. И непонятно…
Заседание и арест гадов. Заседание… арест…
Что такое между ними, что заставляет мозг Беркута превращаться в машину для вычисления моих реакций?
Что между этими двумя темами так его задевает? Напрягает?
* * *
Беркут
– А давай я пока покажу тебе фронт работ? – вырулил на другую трассу беседы Беркут.
Аля кивнула и медленно встала, все еще поглядывая на него с затаенным вопросом.
Да, мать твою! Он не в своей тарелке! Потому что пришлось ей солгать.
Вообще-то Беркут заготовил целый каскад вопросов, чтобы подвести Алю к главной теме – как ей хорошо у него, с ним и вообще зачем отсюда уезжать.
Но почему-то спасовал в самом начале.
В мозг ввинчивалась мысль «Что, если она скажет, что уедет?», «Что, если она все равно захочет уехать?»
У Беркута не оставалось ни времени, ни аргументов, чтобы это исправить.