Рита смерила его таким усталым взглядом, будто он только что ее ударил.
– Да пошел ты… – прошептала она и захлопнула дверь до того, как Егор успел хоть что-то сказать.
Он остался в коридоре, но ненадолго. Соседи наверняка слышали крики Риты, многие уже смотрят в «глазки». Егору достанется уже за то, что он показался объекту на глаза, не стоит дожидаться вызова полиции. В наказание за сегодняшнюю слабость о дежурствах придется забыть…
Ну и хорошо. Егор больше не сомневался: незнакомец, усыпивший его, пробрался в квартиру на десятом этаже и что-то сделал с Ритой. Теперь будет хуже, намного хуже, потому что этот тип умен и хитер, а его жертва психически нестабильна… Но это уже проблема следующих наблюдателей, с сегодняшнего дня Егор мог считать себя свободным.
После встречи в кафе Женя была уверена, что Серебряков не оставит ее в покое, не сразу так точно. Он был оскорблен, это чувствовалось, но не обвинениями в педофилии, а тем, что она посмела припомнить ему старые дела и отказать. Он явно вложил немало денег в то, чтобы те истории забыли. Он не раз намекал, что считает их упоминание дурным тоном. Те, кому было от него что-нибудь нужно, не заикались об обвинениях, даже если знали больше, чем писали в новостях.
Желающих работать с продюсером и агентом все равно оставалось немало. За ним бегали, его караулили у машины, за его номер готовы были платить серьезные деньги. Он предпочитал в основном несовершеннолетних исполнителей, и если он на кого-то указывал пальцем, родители избранников даже не думали задавать ему неудобные вопросы. В конце концов, даже если обнимет их ребеночка раз-другой, погладит чуть-чуть, по-дружески… никто же от этого не умрет! Шоу-бизнес – он такой.
Обо всем этом Женя знала, потому что Серебряков по-прежнему был рядом. Он, похоже, избрал конкурс талантов своей новой охотничьей территорией. За его внимание бились чуть ли не больше, чем за главный приз. Разве так сложно было на этом фоне оставить Костю в покое? Однако Серебряков оказался из упрямых, для него это стало делом принципа: получить того, кого он выбрал, заставить строптивую опекуншу играть по его правилам.
Вот поэтому Женя и ждала новых разговоров и щедрых предложений. Но Серебряков затаился – насколько это вообще возможно. Он оставался рядом, он смотрел на нее и Костю долго, странно, однако близко не подходил. Только иногда улыбался многозначительно, словно ему было известно нечто бесконечно важное, то, что Жене только предстояло узнать.