– Может, всё-таки рискнём и пойдём через Гокио?
Колдун оставался непреклонен. Наш спор разрешил случай. В итоге мы оказались на маршруте, который был длиннее первых двух. А произошло это потому, что в самую первую ночёвку после Намче трое агентов Майнью, которые следили за нами с самой Луклы, решили приступить к активным действиям.
Около полуночи, сидя у ярко-пылающего костра на дежурстве я услышал «душу» одного из головорезов, находившихся поблизости. Он крался бесшумно и если б не мой дар, то последствия были бы плачевными. Я быстро разбудил Владислава и Аиду, и лишь благодаря тому, что мы все втроём бодрствовали, агенты служителя отказались от своей попытки застать нас врасплох. В ту же ночь горы обагрила кровь Майнью. Рассерженный Владислав наносил ему удар за ударом.
– Убери своих прихвостней! Немедленно!
Служитель лишь посмеялся в ответ:
– Ты меня не заставишь. Можете не пытаться, кратчайший путь к базовому лагерю отрезан.
На рассвете следующего дня мы отправились к деревне Гокио, но от недосыпа и морального напряжения ошиблись и на каком-то участке тропы свернули не туда. Теперь наш путь лежал к перевалу Ренджо-Ла, а от него уже к озёрам Гокио. Таким образом, дорога удлинилась ещё на несколько дней по сравнению со вторым маршрутом. Зато был единственный плюс: она была малолюдной. Вероятность встретить ещё одну группу на этом маршруте равнялась нулю.
Владислав был зол, как дьявол, и ни с кем не разговаривал. Практически два дня мы шли в полном молчании, минуя диковинные хвойные леса, изумрудные луга в свете косых лучей солнца и полузаброшенные деревни с покосившимися изгородями в узких долинах. Цивилизация в виде Намче-Базара осталась далеко позади. Перед нами предстала дикая, необузданная, первозданная природа, которую так и не смог приручить мятежный человек.
На исходе третьего дня после своей ошибки мы, наконец, достигли перевала. Благодаря более длинному маршруту акклиматизация прошла успешно. Я не замечал высоты в пять с лишним тысяч метров и отлично себя чувствовал,
На перевале лежал снег. Леса уступили место безмолвной пустыне. В этом месте будто всё замерло в первозданном виде, не нарушаемом ничьим присутствием долгие миллионы лет.
Аида радовалась, как ребёнок, фотографируя ледяные цветы и причудливые наросты на камнях.