– Может быть, может быть… – с сомнением протянул краснолицый. – Но если русские разучились воевать, то что обозначают наши трёхнедельные эволюции вблизи фортов Кронштадта, обошедшиеся в три фрегата и один линейный корабль? Пусть шведские, но тем не менее… Чьим неумением это можно объяснить?
Первый из собеседников совершенно непочтительно забросил ногу за ногу и подпёр подбородок единственной рукой, поставив локоть на колено. Его лицо, бледное от природы, медленно налилось краской гнева. Впрочем, голос стал спокойнее и бесстрастнее.
– Это объясняется, сэр Артур, скверным командованием сухопутными силами, посланными взять русскую столицу. Именно взять, а не штурмовать, так как те несколько полков, оставшихся в Петербурге, нельзя считать серьёзной силой, способной к сопротивлению. Благоприятнейший момент! Но что же мы видим?
– Вы меня обвиняете?
– Боже правый, конечно же нет! Мы не в парламенте, поэтому я лишь отвечаю на ваш вопрос. Ответьте и вы: где сейчас двенадцать тысяч человек и примерно столько же шведов? Молчите?
– Они сражаются, сэр Горацио!
– Это всё, что знает командующий десантом? Теперь второй вопрос: с кем они сражаются? По нашим сведениям, в городе не более десяти тысяч русских солдат.
– Но…
– Именно, сэр Артур!
Контр-адмирал Артур Филлип достал платок и промокнул пот. Чёрт побери, угораздило же на старости лет получить командование над сухопутными крысами!
– Я немедленно отправляюсь…
– К чему такая спешка? – Нельсон снова излучал радушие и любезность. – Мы же собирались выпить хересу, не правда ли?
Минька Нечихаев считал, что им несказанно повезло сегодня, и из всех изб в Воронино аглицкий генерал выбрал именно его дом. Не совсем его, конечно, но отчим Касьян Нечихай так давно перестал быть чужим, что… Тут в Минькиных знаниях зиял изрядный пробел, потому что родного отца он не помнил, а посему сравнивать было не с кем.
А англичане… Да оне почти как люди, вот ей-богу! Всего лишь из дому переселили в хлев, но самих пальцем не тронули. Даже бабку Евстолию, которая лет пять с печи не слезала, просто на улицу вынесли и с крыльца бросили. Могли ведь и зарубить, как зарубили соседей – дядьку Ивана с тёткой Матрёной. А эти добрые! Корову только зарезали… жалко. И курей всех поели в один присест.
В хлеву тихо и пусто. Пусто от того, что поросей тоже забрали. А тихо… Перепуганная Дашутка, младшая сестрёнка, против всякого обыкновения не хнычет, только глазёнками забавно хлопает да озирается непонятливо. Третье лето ей ишшо, глупая совсем. Самому-то Мишке опосля Троицы в аккурат десять стукнуло, мужик совсем, хотя и худосочный.