И поэтому бабушка была к ней так строга. И поэтому в её жизни случилось всё то, что случилось.
С ней самой, с Джей, всё в полном порядке. Она просто не принадлежала Белой Земле и целителям.
Тогда белые растения шелестели, потому что не хотели отпускать ту, что чудом когда-то им досталась. И родители, и вся семья не желали, чтобы она воссоединилась со своей истинной природой.
От неё скрывали правду.
Но она всё разгадала, всё.
«Или ты так сильно хочешь быть частью чего-то большего, что готова отказаться от своей семьи и своей истории. Ты же знаешь, что ты – человек и никогда не была ни феей, ни лесным ребёнком».
О боже, заткнись!
Джей остановилась. Задышала часто-часто, схватившись за грудь и выплёвывая вязкую слюну. Она сама не заметила, как перешла на бег, но небо потемнело и повеяло таким холодом, что она быстро пришла в себя.
Лес был всё так же далёк, как и десять минут назад. Ничего не менялось, кроме неба.
Она подняла глаза: тучи образовали тёмно-серое полотно, тяжесть которого почти физически ощущалась в воздухе. Скоро полотно это накроет её, и Белую Землю, и весь лес – лишь бы остановить её от побега.
Кто окажется сильнее – небо или она?
И Джей побежала.
А может, она лесной ребёнок, которого оставили в Белой Земле, чтобы она положила конец этой бессмысленной распре? Она могла бы родиться в лесу, но показать необычные способности. Оказаться гением или великой волшебницей. И её оставили в поле, чтобы Крейны подобрали её, обучили семейному целительству… и дали вырасти в человека, который сделает великие дела. Почему бы и нет?
Она могла закончить эту вражду. Или по крайней мере доказать всем, что лес безопасен. И уж никаких гликов в нём точно нет.
– Джей.
Она замерла, едва не рухнув коленями на землю, и посмотрела на мать. На её улыбку, в её глаза, на её волосы, клочьями свисавшие до плеч.
– Мама?
Мать улыбнулась:
– Джей, ну почему ты никогда нас не слушаешь?
Она протянула к ней руки.
И Джей пошла вперёд. Шепча: «Невозможно… невозможно».
Полотно над её головой сгустилось настолько, что казалось, будто наступил вечер. В этих искусственных сумерках светилась только мать, улыбаясь и протягивая к ней дрожащие руки.
– Это правда ты?
Джей столько хотелось бы ей сказать. От того, чтобы волной обрушить на неё все свои обиды, и до короткого «Я по тебе скучала, не уходи больше никогда».