Обстановка была так себе, единственное окно на светло-серых стенах напомнило мне о том, что там на улице ходят свободные люди. Как быстро начинаешь скучать по этому слову – «свобода».
–
Присаживайтесь, Алексей Григорьевич! – приятным мягким немного высоким голосом сказал субтильный мужчина.
–
Расстегните ему руки и свободны! – прорычал на охранников пришедших со мной второй. Те быстро сняли с меня наручники, вышли за дверь и закрыли её за собой. – Чего встал? Садись тебе говорят!
–
Добрый день! Вы очень дружелюбны, – невозмутимо парировал я, садясь на твёрдый белый пластиковый стул, стоявший в метре от них – Это игра «добрый-злой полицейский»? Вы в курсе, что сначала злой, а потом добрый, а не все сразу?
–
Ты, что, щенок, шутить вздумал?! – стукнув по столу рукой и тут же нависнув надо мной, прокричал тот, что потолще.
–
Филипп Пантелеймонович, присядьте, не гневитесь раньше времени, прошу Вас! – умоляющим тоном проговорил тощий.
–
Ух, удавил бы собственными руками! Пока мы налаживаем итак только-только появившийся контакт с этими бхаратцами во благо Империи, какой-то диверсант решил всё испортить. Не бывать этому, так и знай сепаратистская сволочь! – брызжа слюной мне в лицо прокричал Филлип Пантелеймонович и отправил в мою голову размашистый удар правым кулаком.
Но он не знал, что я 12 лет занимался боксом, а теперь ещё в стрессе могу и молнией шибануть. Как правильно уклоняться от удара противника, а самое главное, прочитать, что этот удар будет заранее, учили меня не зря. Буквально за доли секунды до того, как он собирался напрячь руку, чтобы выдать подобие правого хука, я вскочил со стула и ушёл влево от его кулака, а затем молниеносным ударом чуть снизу левой рукой попал ему в область печени, и тут же, пусть и слегка криво, размашисто всадил ему правый кулак чётко в нижнюю челюсть. Обычно подобное заканчивается для обычного человека отключкой. Но этот боров сделал пару шагов назад чуть загнувшись, а потом с ещё большим остервенением попёр на меня.
–
Прекратить! – не громко, но строго сказал тонкий мужчина в очках и чуть приподнял левую руку вверх. Филипп Пантелеймонович и я зависли в воздухе на уровне высоты стола, – Мне не до ваших игрищ, Филипп Пантелеймонович! А что до вас, Алексей Григорьевич, то смею напомнить, что нападение на сотрудника секретной службы престольного совета во время исполнения долга приравнивается к измене родине.