– Привет, эмм, не совсем.
– Это Саша, помнишь, мы вчера познакомились в Dantes’e?
– А, Саш, да, вспомнила. Как ты?
– Я отлично вообще, ты там живая хоть?
– Я, хахах, даа, мы с подружками только под утро разъехались.
– А у меня такое ощущение, что я с тусы час назад вернулся, все болит, трещит.
– Ахах, да ладно, пройдет.
– Слушай, я че звоню, ты сегодня свободна?
– Нууу, да, после пяти свободна, а что?
– Я хотел тебя позвать погулять в центр.
– А, слушай, извини, я сегодня не могу, я дедушке обещала помочь там.
– А, не вопрос, а когда тогда освободишься?
– Я сама не знаю, давай я тебе сама позвоню, хорошо?
– Да, хорошо.
– Ну, все тогда, пока.
– Пока.
Саня чувствовал себя кинутым, как будто Настя дала ему не свой номер, а какой-то инфоцыганки. Выйдя на балкон покурить, он стал наблюдать за происходящим на улице. Жизнь за окном шла своим чередом, машины бороздили улицы, люди шли по своим делам. Казалось, что вокруг все хорошо у всех, кроме Сани, которого сегодня продинамили.
Переодевшись, он вышел на улицу и направился проведать Тоху, ведь в районе часа ночи он пьяный за рулем крутил пятаки на центральной площади и чуть не влетел в памятник Ленину, а потом, отвезя Саню домой, поехал дальше кутить по полной. Саша достаточно быстро доехал на душном старом автобусе с грязными сидушками до Южного района. Он прошел мимо замусоренной лесополосы, в глаза бросилась забытая, разбитая «Волга». В детстве они с Тохой по приколу залезали в эту «Волгу». Зайдя к нему во двор, он удивился, что его черной БМВ нигде не наблюдалось. Наоборот, под окнами Тохи стояла красная Ауди А4 с мягкими игрушками под задним стеклом. Саня набрал 170 квартиру на домофоне, но никто не открывал. Он позвонил повторно, тишина. Набрал соседнюю квартиру, соврал, что он их сосед из 185, типа забыл ключи и все такое, и зашел в подъезд. Поднявшись на третий этаж, он стал барабанить в 170 квартиру. Тишина. Тоха в это время должен был быть еще дома, играть в комп. Спустя пять минут послышалось какое-то движение за дверью, было понятно, что человек смотрит в глазок и не открывает. Спустя секунд двадцать, дверь открылась. На пороге стоял измученный либо ночной гулянкой, либо вьетнамским пленом Тоха. Красные глаза смотрели на Саню, как будто для формальности, тело Тохи еще спало, волосы взъерошены, из одежды присутствовали один тапок и одни трусы.