– Извини. Я работал.
Больше моего опоздания его заботит пропуск концерта. Единственное выступление Фила, на котором я был, проходило два года назад. Не то чтобы я не люблю юмор, скорее, я его не понимаю. А юмор в исполнении Фила требует особого умственного напряжения, к которому в конце дня я просто не готов. Поначалу он обижался, но вскоре понял, что у меня нет времени ни на что, кроме как на сон, еду и редкие прогулки куда-то, куда уже и ходить-то не хочется. Однако это понимание не исключает надутых губ и уклончивого тона, которым он снабжает каждое свое слово.
– У министерства что, больше чтецов нет?
– Только не начинай…Если хочешь поговорить о моей работе, лучше не надо.
– А о чем нам еще разговаривать, если ты только ей и занимаешься?
Он не пытался оскорбить меня, по крайней мере, до этого не пытался. У меня нет причин воспринимать его слова всерьез. Вот если Фил начнет извиняться, я изменю свое мнение. Но он лишь отвел глаза и какое-то время молча буравил взглядом окно.
– Кем он был…?
Раньше он никогда не спрашивал меня о работе; он видел ее последствия, и этого хватало, чтобы утянуть нас либо в долгое молчание, либо в череду споров.
Мы познакомились с Филом случайно. В один из вечеров я зашел в бар, чтобы перекантоваться часок другой перед новым вызовом. Легкая музыка и чье-то рыгание на фоне, показались мне отличной альтернативой будничным мыслям. Но ни бренчания гитары, ни отборных ругательств я так и не услышал в тот вечер. Зато пропустил мимо ушей целый ансамбль шуток. Фил подсел ко мне за стол после выступления и спросил: «Неужели вам ничего не понравилось из программы?». Я понятия и не имел, о чем он и продолжал тянуть виски. Вот сейчас, самое время вызвать меня на допрос, крутилось в мыслях, когда в ответ на молчание Фил пустился повторять шутку за шуткой. Его попытки рассмешить меня вызвали у меня интерес уже к самому Филу. Он готов был потратить весь вечер, лишь бы выудить из меня хоть один смешок. И он его получил. Правда, списал все на алкоголь, который я выпил в огромном количестве.
Если подумать, все отношения в моей жизни начинались схожим образом. Кому-то случайно приходило в голову заговорить со мной, ну а я просто не мог уйти от этого разговора или не имел достаточного повода. Повод всегда давало министерство, отец, что-то из ряда вон выходящее, что позволяло уйти без лишних препираний.