Меня мягко оставили после уроков. Присели за парту передо мной, повернувшись. Неспешно обследовали состояние моего глазного дна. Ладонь на лбу уже не была бы бестактностью.
– Ну что?
– Что?
– Что будем делать? – с этим подобием улыбки, классная, казалось, сама напрашивалась на утешение.
– У вас что-то случилось?
Она зафиксировала своими глазами мои, отвести которые я теперь, насколько я понимал, был не вправе.
– Когда-нибудь и ты… – сорвалось у нее и, как это бывает, не смогло оборваться, – десять лет вместе… и растрепанные, и потные, и злые… понимаешь? Платонической любви не бывает.
– Ну и что? – я судорожно соображал, какая из них платоническая.
– Что значит «ну и что»? Что значит «ну и что»?
– Ничего. Ни-че-го! – я уцепился за какую-то иллюзорную свою правоту, повисшую над нашими партами.
– Я тебя ни о чем не спрашиваю, я тебя прошу: думай не о себе, не о себе, не о себе… – затумкала она лбом в поднесенные сложенные руки и вдруг опустила их. – Подумай о себе, – тихо выдохнула она, плеснув на меня из своих глаз.
Далее я узнал, что не представляю… что время потом не вернешь… что для ломкой и чуткой психики… что насколько в этом возрасте чудесней – в стихах, на бумаге… и вообще… и вообще… Ладонь на лбу не была бы бестактностью.
Бестактным был бы мой вопрос о том, в чем, собственно, дело?
– Ну и что, – все твердил я. – Я знаю пару, которая после десяти лет пошла в ЗАГС переписываться на брата и сестру.
Классная вздрогнула, достала из кармана шоколад, поломала, развернула, звеня фольгой, и стала есть. Машинально предложила мне и, когда я уже доедал, очнулась:
– Вкусно?
– Не-а… Это не вы.
– Не я?
– Не-а…
– И что я должна думать?
– Мне все равно.
– А что тебе не все равно?
– Вы сами знаете. То, что ставит в тупик.
– Любишь ставить в тупик? Только этим и занимаешься?
– То, что меня ставит в тупик. Я думаю, только оно, только такое нами и занимается. Мы думаем, что это мы…
– …А на самом деле оно. Есть тупики, из которых нет выхода. Ты знаешь?
– Значит, есть и другие?
– И большинство людей ходит проспектами. Строит проспекты, магистрали. А не тупики.
– Есть люди, а есть открывающие рты кишечные трубки, – нагло возразил я.
– Что мне с тобой делать?..
– Вот видите: а в начале было «нам».
– Что «нам»?
– В начале вы спросили: «Что нам делать?».
– И не надейся, – сказала она, – на свое так называемое одиночество. Ты не один. И ты не один такой.