Кислород поступает в мои лёгкие, только когда девушка уходит за пределы нашей видимости. Господи, как это всё странно. Какие-то зараженные бросаются на нас, а кому-то мы неинтересны, третьи вообще заманивают в ловушку. Было бы куда проще, если бы они все вели себя одинаково.
Входим в дом, и я морщусь от вони. Как мою маму, которая посещала званые вечера и сидела в первых рядах на показе мод, стала прельщать жизнь в этом богом забытом месте, из которого даже крысы бы сбежали?
Я даже не надеялась, что в коридоре будет какое-то освещение, идём на второй этаж, и я собираюсь постучать в нужную мне дверь, но Лари перехватывает мою руку и отрицательно качает головой, кивает на дверь, она слегка приоткрыта.
С верхнего этажа разносится какой-то топот, и мы быстро открываем дверь. Заходим в квартиру. Заваленный мусором коридор и единственная комната пусты.
Тут никого нет.
Везде валяются следы пребывания наркоманов. Иглы, шприцы и пустые пакеты из-под чего-то. Единственная мебель в комнате – это огромная старая кровать и наидревнейший комод, закрытый на щеколду.
– Её здесь нет, – тихо говорит Лари.
Стараюсь сдержать слезы, но они все равно соскальзывают с ресниц. Теперь я не знаю, каков будет мой следующий шаг. Понятия не имею, где мама и жива ли она вообще.
Со стороны единственного окна слышен приглушенный стук. Потом ещё и ещё.
– Что это? – спрашиваю я и, аккуратно переступая мусор, иду в сторону звука.
Он повторяется и более интенсивно.
Страх сковывает тело, и я перекладываю металлический ключ с одной руки в другую.
Звук исходит не от окна, а из комода. И только сейчас я замечаю, что возле комода свалена груда старой одежды, словно её выкинули оттуда, а убрать не удосужились. Да и кто будет убирать в этом свинарнике?
– Надо уходить, – говорит Лари и берет меня за локоть.
– Минуту, – прошу я.
Подхожу к комоду и отодвигаю щеколду в сторону. Звук повторяется, я основательно набираю кислорода, открываю крышку и вскрикиваю.
– Мама?
Она лежит в неестественной позе, больше похожей на эмбриона. Во рту кляп, а руки связаны, ноги скорее всего тоже. Мама беззвучно плачет, и я наклоняюсь, чтобы помочь ей выбраться, но громкие голоса со стороны входа спугивают меня.
– Алекс, мы не одни, – говорит Лари и утягивает меня от комода.
Если дверь откроется, то мы будем как на ладони.