– Давай так, ты делаешь мне минет, а я считаю, что твоя мать свободна и отдаю расписку на мать.
– Папа отдаст вам деньги, – сжимаю губы, чувствую как это неправильно и несправедливо.
– Твой папа ничего не отдаст, не мечтай, – усмехается мерзкой улыбочкой.
– А если, завтра утром он отдаст…
– Слишком много разговариваешь, а у меня член встаёт когда я смотрю на твои губы, – он схватил меня за подбородок, сдавил его, – Смотри, вот – расписка, а вот – мой член. Выбирай, – он отпустил меня и расстегнул пуговицу на джинсах.
Стою перед ним, дорожу. Я должна решить, что мне важнее, взять в рот его мерзкий член или освободить от долга мою маму. Взять в рот – это ужасно, но стоит ли того, чтобы сопротивляться, когда на кону стоит свобода моей мамы.
– Ну… долго думаешь. Я жду, – говорит нетерпеливым басом.
– Это – низко, так унижать людей, – слёзы по моим щекам льются ручьём, не прекращаясь.
– Похер, я унижаю тех, кто сам этого хочет.
– Я – не хочу!
– За тебя решили. Так ты будешь, или я пошёл? – свернул расписку и суёт в карман.
– Ладно… я согласна. Давайте сюда расписку, – протянула руку.
– Сначала отсоси, – ухмыляется. – Иди сюда и становись на колени.
Я всхлипнула. Делать нечего, придется брать в рот его огромный, мерзкий член.
Подхожу, вдыхаю запах мужчины. Сейчас на мне много разных запахов – клуба, алкоголя, табака, но на мне нет запаха мужчины. Как только я возьму в рот его член, он навсегда останется во мне, этот вульгарный опьяняющий аромат мужского… члена.
Я не ханжа и знаю, что такое минет. И понимаю, этот гоблин сделает все, чтобы его чёртово семя осталось в моем горле. Я должна это выдержать, не знаю как, но должна.
Тут у них другая валюта, другие средства расплаты по долгам. Булат требует от меня почти невозможного, но я смогу, ради моей семьи, я выдержу…
Медленно опустилась на колени.
– Расстёгивай, – приказывает басом.
Я начинаю расстёгивать пуговицы на его джинсах.
Он так близко, я уже ощущаю запах его геля для душа. Пуговица за пуговицей, кончиками пальцев, касаюсь джинсов Булата. В полумраке вижу, за тканью большой бугор.
– Смелее, я понимаю, что ты целка, но мне честно похер. Не люблю целок. Это особая категория девок. Не моя любимая. Я бы может и не трогал тебя, но что-то захотелось реально, чтобы твой сука папаша зашевелился. Не люблю ждать, – говорит, наблюдая сверху за моими несмелыми манипуляциями.