Когда-то она сама хотела быть писательницей. Несколько сырых рассказов до сих пор спрятаны в самых глубоких папках ее ноутбука. Но со временем она поняла, что слишком хорошо вписывается в общество, слишком часто получает повышения, слишком легко сходиться с людьми, чтобы суметь породить действительно значительное произведение, а одаривать мир очередной посредственностью у нее не было ни малейшего желания. Поэтому она отказалась от мечты стать писателем и вместо этого вышла замуж за одного из них.
Теперь она видела свою миссию в том, чтобы стать надежной опорой его таланту. Стать одной из тех тысяч женщин, стоящих за спинами Великих мужчин. Холить и лелеять его эго, защищать от этого жестокого мира, в общем: утирать сопли. Или покупать конфеты. Ее собственное эго не слишком страдало от выбранной роли, Агния вполне могла довольствоваться вторым планом и посвящением в начале или конце десятка бестселлеров. Но ее беспокоила навязчивая мысль, что она сделала ставку на хромую лошадь. Книги Власа проваливались одна за другой.
Сейчас, оглядываясь назад, она понимает, что первым звоночком был его отказ дать прочитать ей его первую книгу до самой публикации. С их первого свидания он вещал ей о том, как его детище перевернет литературный мир, что она сидит рядом с новым Пушкиным и русская литература разделиться на до и после его книг. Да, не будь она очарована его острыми скулами, зелеными глазами и подкаченным, но по-юношески хрупким, телом, она бы ушла из того кафе не дав ему договорить и первого предложения. Но как и все влюбленные она отказалась от рацио и вбежала в свою новую реальность, где они подобно Фицджеральду и Зельде, Маяковскому и Лиличке Брик, Петровской и Брюсову ломают правила игры и вписывают свои имена историю. Во что только не поверишь, когда тебе только-только исполнилось двадцать лет.
Единственным доступным ей источником информации о его творчестве была стопка толстых тетрадей, которые она случайно обнаружила в его квартире в самом начале их отношений. Тогда Влас попал в больницу и на Агнию легла задача поливать чахлый цветок, доставшийся ему от прошлых жильцов. Поняв, что именно содержится в первой тетради Агния испытала жуткий стыд и тут же отбросила ее. Это было даже хуже чем читать чей-то личный дневник. Но шкодливый, внутренний ребенок взял в ней вверх и с того дня, полив растение, она усаживалась на диван и подпрыгивая от возбуждения погружалась в чтение запретных, усыпанных кляксами, рукописей. Неразборчивым почерком подростка-дислексика в них были нацарапаны фэнтезийные рассказы о войнах между эльфами, о монстрах скрывающихся среди людей, о отважных героях побеждающих злых волшебников и преодолевающих внутренние конфликты. Ничего гениального в них не было. Но Агния увидела в этих обрывочных детских каракулях зачатки интересных историй, которые, спустя годы, их набравшийся опыта создатель подарит публике уже очень скоро. Как же она ошибалась.