Прощаясь, Сидорович спросил:
–– А можно я загляну как-нибудь еще? Оказывается, живопись – захватывающая штука!
Он произнес это как-то по-детски непринужденно. Исачев видел – не лукавит. Достав с этажерки какой-то толстый том, протянул его Сидоровичу.
–– Лосев. Самый компетентный знаток античности. Если хотите, полистайте в свободное время. А приходить ко мне можно по четвергам и пятницам. Как и сегодня, после пяти. В это время других гостей у меня не бывает…
Воспользовавшись приглашением, Сидорович навещал Исачева каждую неделю. Иногда забегал минут на пять – десять, иногда задерживался надолго. Вел он себя совершенно естественно, без тени менторства, присущего сотрудникам спецслужб, скорее наоборот – как ученик, готовый часами слушать обожаемого учителя. И это окончательно растопило в душе Исачева ледок недоверия. Как-то незаметно для себя они перешли на «ты». Пили крепко заваренный чай, разговаривали. Владимир, действительно, заинтересовался искусством всерьез. Прочитав от корки до корки монографию Лосева, брал у художника и другую литературу. Но при этом честно признавался, что живопись остается для него неразгаданной тайной.
–– Бывая на выставках, замечаю, что мои оценки картин очень часто расходятся с мнением других посетителей. Возле какого-нибудь полотна стоят толпы. Ахают, охают. Рассматривают с разных ракурсов. А меня оно совершенно не волнует. Мимо другой картины, наоборот, все проходят, взглянув лишь мельком, а я не могу оторвать от нее глаз. Например, совершенно не понимаю, в чем заключается гениальность Марка Шагала. Мне кажется, его живопись интересна лишь с исторической точки зрения. Запечатлен старинный Витебск, быт того времени. А сама манера письма производит на меня отталкивающее впечатление. Грубые мазки, карикатурные образы…
–– Это нормально, – отвечал ему Исачев. – Искусство рассчитано на индивидуальное восприятие. Картина как женщина. Есть фотомодели, которых считают эталоном красоты, а тебя они абсолютно не волнуют. А на иную простушку глянешь – и сердце готово выскочить из груди. И фигура вроде нескладная, и талия не на том месте, и ноги не оттуда растут. А ты ходишь за ней следом, как собачонка, счастлив выполнить любой каприз. Помнишь? «Я гляжу ей вслед, ничего в ней нет. А я все гляжу, глаз не отвожу!»