Хотя нет. В родовом поместье этого двухметрового монстра даже у псов были пафосные и непроизносимые клички. В этом я не сомневалась.
– И ведь ни разу не повторилась, – услышала я меланхоличный ответ. – Как ей это удается?
– Не повторяться? Или доводить до бешенства?
– И то и другое…
– Не знаю. Может, потому что это Кассандра Вейлинг. А она…
Что «она» – я не услышала. Может, «невероятная стерва»? Или «невыносимая дрянь»? Или «та самая Вэйлинг, от которой лучше держаться подальше»?
Ответа я не услышала, потому что вконец озверевший адепт Святой Инквизиции решил все-таки меня прикончить. А я слегка устала уклоняться от его диких атак. Люхараджану я проигрывала в силе, но зато он мне значительно уступал в скорости и ловкости. И в грации – конечно. Несмотря на огромную, смертоносную мощь и медвежьи размеры, адепт отличался неуклюжестью. Лишь благодаря этому я продолжала его дразнить, а не валялась на тренировочном поле с проломленным черепом. Но кажется, сегодня ярость верзилы достигла своего апогея, и он вознамерился прикончить меня во что бы то ни стало.
Мелькнула мысль – если Лю и правда меня достанет, станут ли зрители делать хоть что-нибудь, чтобы спасти стерву Вэйлинг и по совместительству – свою сокурсницу? Ну хоть кто-нибудь из двух десятков мерзавцев, собравшихся у барьера, чтобы понаблюдать за спаррингом двух неравных противников? Хоть кто-то пошевелит пальцем, чтобы помочь мне?
Или лишь поставят пару свечей Истинодуху – в благодарность за мое убийство?
Я выдохнула, отбрасывая мысли.
– Да я тебя… ребра сломаю! – Пугающее сплюснутое лицо исказилось от бешенства. – Потом руки-ноги! Потом глаза… выдавлю! Я скормлю тебя своим псам…
– В Кастеле у тебя нет никаких псов, дурень.
– Скормлю бродячим!
– Поймай сначала, малыш-лютик, – пропела я, угрем выскальзывая из тупика, в который он меня загнал. Дыхание сбилось. Я устала. А значит, теряю скорость – мое единственное преимущество. И почему меня снова поставили в спарринг с тем, кто гораздо сильнее? Впрочем, я уже поняла, что подобные вопросы в Святой Инквизиции не задают.
«Мы не выбираем противников, равных себе. Мы сражаемся с каждым, кто преступил закон».
Снова стена – на этот раз бревенчатая. Я снова ухитрилась выскользнуть, но коса, закрепленная вокруг головы, освободилась от держащих ее шпилек, взметнулась в воздух… И натянулась, сжатая огромным кулаком с окровавленными костяшками.