– Врачи у Вас есть?
В ответ молчание.
– Где у вас тут главврач?
Снова молчание.
– Ну, кто тут за главного?
– Сие усадьба Их светлости князя Соболевского-Слеповрана Романа Матвеевича, что тебя привели.
– Треш…– грустно выдохнула Виктория.
Босая между тем осмелела, подошла почти вплотную к Виктории и стала её пристально рассматривать.
– Чем так тебя? – девушка осторожно указала на разноцветные ногти.
– Это шеллак. Не видела никогда?
– Никогда.
Что можно угодить в такой отстой, Виктория никак не ожидала, но осмыслить всю эту чепуху сил не осталось. Расстелив на лавке плащ, она легла и мгновенно провалилась в глубокий сон. Ей снилось, что она выходит замуж за Вуколова. У неё белоснежное платье, украшенное кружевными воланами, в руках круглый букетик невесты из белых розочек, а плечи закрыты дурацкой темно-зелёной накидкой с шёлковыми тесёмочками. Она понимает, что эта накидка ей ни к чему, но бабушка с мамой упорно не разрешают раздеться. «В ЗАГС без неё не пущу: замерзнешь», – строго говорит мама. Тут подходит Вуколов и снимает накидку. Бабушка с мамой возражают, пытаются напялить накидку на Викторию, Вуколов кричит, что они опаздывают, а Виктория стоит как вкопанная, словно и не она выходит замуж. «Опаздываем, – трясет её за плечо Вуколов, – очнись. Очнитесь…»
Виктория открыла глаза: никакой не Вуколов, а старичок Платон Дмитриевич трясёт её плечо.
– Очнулись, слава тебе господи! Скорее. Одевайтесь.
Это он про свой плащ – поняла Виктория и, взяв с лавки ненавистную тряпку, поплелась за стариком. Голова не болела, тело не ныло, но плохо было по-прежнему: в выздоравливающем мозгу отчаянно стучало: «Где я?»
– Извините, а куда Вы меня ведёте? – попыталась выяснить Виктория, но старик приложил палец к губам. Оглядываясь, стараясь не шуметь, они крались по тёмному дому. Заскрипела половица – таинственный проводник замер, прислушался и вдруг легко, будто юноша, прыгнул в окно. Виктория полезла за ним. «Очень трудно идти с человеком в разведку, если этот человек идет на рыбалку…» почему-то вспомнилось Виктории. Ей в ответственные минуты всегда лезла в голову ерунда, а нужное Виктории Чучухиной вспоминалось, лишь когда становилось ненужным – такая вот удивительная особенность памяти.
Небо было усыпано звёздами. Пел соловей, да как пел! Старичок тянул Викторию в темноту ночного сада. «А может, он маньяк, сейчас как начнет душить», – похолодела Вика и решительно остановилась.