И вот лифт наконец доехал до первого этажа. Деловой центр столицы. Небоскрёбы завораживают своими размерами и разнообразием, и защищают от лучей безжалостного солнца, но…
«Сейчас сдохну от жары, надо переодеться.»– подумал Тенва, надевая солнцезащитные очки в трапециевидной оправе. Волосы его уложены назад, но кончики прядей всё равно торчали. Он одет в, так называемый, офисный кэжал. Синие зауженные брюки, голубая рубашка с чёрным расслабленным галстуком, синий легкий кардиган на пуговицах, которые никогда не застёгивались. Из всего его достаточно строгого образа выбивались полностью черные кеды, которые Тенва купил специально для офиса, так как туфли он носить не любил.
«В парке, вроде, был толчок, там и переоденусь.»– и Тенва направился в парк, что находился в пяти минутах от офиса на транспорте, но он всегда предпочитал пешую прогулку поездке. Весь вспотевший из-за дороги, он дошёл до парка. На его входе стоял общественный туалет, снимая рюкзак со спины, Тенва начал заходит в него. В рюкзаке он носил самые разные вещи, которые, по его мнению, могли бы ему понадобиться. Там была и спортивная форма с кроссовками для тренировки в тренажёрном зале, чтобы не заезжать за ней после работы домой, и зубная щётка, бутылка с водой, перекус, и портативное зарядное устройство, и обычная зарядка с разными кабелями, и сменное бельё с носками, на случай незапланированных ночных приключений, пара презервативов, по той же причине, швейцарский нож, пластыри, зажигалка, несколько листов бумаги из офиса, ручка и карандаш, и еще всякая всячина. Чего в нём только не было за всё время использования. Войдя в кабинку, парень начал переодеваться. Он снял всю свою одежду и, согнувшись над раковиной, начал умывать лицо. В зеркале, запотевшем от влажности кабинки и уличной жары, были нечетко видны какие-то узоры, вытатуированные по всей спине Тенвы. Из всех его знакомых о тату знали только несколько человек. Первый, конечно, узнал об этом Митомо. Он мог видеть его без одежды в общежитии университета, где они жили в одной комнате около четырёх лет; утром после многочисленных вечеринок, на которые Тенва звал его; ну, и, наконец, в раздевалках различных спортивных залов, куда они ходили лет с двенадцати. Словом, для двух натуралов они слишком часто видели друг друга голыми. Остальными, кто видел спину Тенвы, были девушки, с которыми тот встречался, и несколько других людей.