Никого.
Случайный любовник, имени которого девушка не удосужилась спросить, уже ушел. Она не слышала, как захлопнулась дверь, пока наслаждалась душем, но радовалась тому, что тот не стал дожидаться или делать вид, что обязан теперь жениться или что-то подобное. Ей не нужны отношения. Ей хватало проблем, чтобы брать на себя еще чьи-то.
Комната напоминала поле боя. Скомканное одеяло валялось в углу, простыни смяты и свисают с кровати, к изголовью пристегнуты наручники, рядом валяется кляп и плетка с тонкими обрезками кожи. Надо было прибраться, но часы показывали три утра – слишком долгий день для той, которая вынуждена просыпаться в пять, чтобы успеть вовремя на работу. Повезло, что завтра выходной.
На столике с зеркалом стояла початая бутылка вина. Подхватив ее, Ирэн вышла из спальни в гостиную, забралась с ногами на мягкий велюровый диван, приятно ласкающий воспаленную после горячего душа кожу, включила телевизор, убавила звук до минимального, сделала несколько глотков вина прямо из бутылки и почувствовала, как наконец-то отпускает напряжение, такое знакомое и такое надоевшее. Она уже и не помнила себя другой. Не помнила ту, кто не вздрагивал из-за громких внезапных звуков, не пытался в толпе встать ближе к стене, чтобы никто не подошел со спины, не топил в алкоголе и случайном сексе своих демонов.
Потянувшись всем телом, Ирэн поставила бутылку на пол, сама легла, отвернулась к спинке дивана, прижалась согнутыми коленками. Здесь, у себя в квартире, она могла не бояться, что кто-то нападет сзади.
Ей снился один и тот же сон, преследовавший с того самого момента, когда забытое, похороненное услужливой памятью прошлое вылезло наружу. Алый шелковый пояс – чуть ярче, чем был на самом деле, или чем тот, который она запомнила, – единственное, что осталось в памяти с той ночи. Два стакана водки, наполненные до краев, – единственный раз, когда она пила что-то крепче вина. Грубые руки, оставляющие синяки на коже, – слишком большие и крепкие, чтобы быть правдой, они затмевали все, перекрывали свет, были везде.
Ирэн проснулась внезапно, словно вынырнула из ледяной проруби на морозный зимний воздух – с хрипящим вдохом, раздирающим легкие. Сердце бешено колотилось. За прикрытой только успевшим высохнуть шелковым халатом спиной она почувствовала чье-то присутствие, но лишь сильнее зажмурилась, пытаясь прогнать назойливое чувство страха.