Дошкольные и школьные годы
Жили мы в одной комнате коммунальной квартиры: сначала в совсем маленькой на первом этаже, а позже – в чуть большей (примерно 18 кв. м), на третьем этаже того же дома. До деда можно было дойти пешком за полчаса.
Папа почти всю жизнь простоял в очереди на получение жилья, которая никоим образом не продвигалась, и лишь за два года до смерти приобрёл трёхкомнатную кооперативную квартиру. Так что до моего 16-летнего возраста условия нашей жизни оставляли желать лучшего. Кухня была общей на всех соседей и очень маленькой, поэтому мама там только готовила и стирала (сейчас даже не представляю, как это было возможно). Бельё выносили вешать во двор. Ни о какой ванной комнате или душе не могло быть и речи, только один восточного типа туалет на всех. В баню ходили всей семьёй раз в неделю.
В комнате (не знаю, каким образом) помещались: кровать для мамы с папой, шифоньер, сервант (или, как мы тогда называли, буфет), сундук, на котором спал Сурен, громадный письменный стол и даже трюмо. Посредине комнаты стоял большой обеденный стол. Позже родители умудрились поместить туда ещё холодильник и пианино. На письменном столе стоял огромный приёмник «Мир», а уж когда я совсем повзрослел – не менее огромный телевизор «Рубин» (конечно, чёрно-белый) с небольшим экраном. Аревик спала на стульях, а я – на раскладушке. Если же кто-то из гостей оставался у нас ночевать, то раскрывали обеденный стол и меня переселяли на него. Да-да, у нас не только оставались, к нам даже приезжали родственники и гости из других городов!
Несмотря ни на что, атмосфера в семье всегда была позитивной, наполненной взаимопониманием, радостью и счастьем.
Учитывая обстановку, в семье строго соблюдался режим дня.
Отец работал допоздна, и к его приходу все дела, в том числе школьные задания, приведение в порядок комнаты, всех игрушек и принадлежностей должны были быть сделаны.
Он прошёл большой и долгий путь от продавца до директора самого крупного рыбного магазина в городе и был в то время одним из немногих торговых работников с высшим образованием. Владел в совершенстве русским, армянским и азербайджанским языками. Маме работать не разрешил, так как считал, что воспитание детей намного важнее и оно должно происходить не на улице или в детских садах, а дома, в семье.