– Я был, но к тому моменту пациент уже исчез, я не успел его увидеть.
Тут мы услышали, как кто-то скрипнул входной дверью. Через пару секунд в мастерскую зашли два мужчины, один в полицейской форме, другой без.
– Участковый Салимов, – представился и лениво козырнул тот, который был без формы. – Соседи?
– Да, я живу рядом, это мой сосед… горел… – бабушка как-то поутихла, видимо ей и самой стало странно, что это она тут забыла.
– А вы? Тоже рядом живете?
– Я журналист, хотел просто узнать, что тут произошло, – я решил не кривить душой и всем остальным.
– Документы покажите, – спокойно скомандовал Салимов. Я протянул ему паспорт.
– Знали пострадавшего? – он пролистал заветные странички, искоса глянул на меня и вернул документ.
Нет, я его не знал, знаком не был. Услышал, что тут такая ситуация и…
– Какая ситуация? – голос у участкового был безучастным и тяжелым.
– Пожар, якобы. Ну, пожар в квартире художника. Интересная новость. Ну а тут оказывается, что и не было пожара.
– Вы зашли на частную территорию и место расследования без позволения. Трогали что-то здесь?
– Нет, ничего не трогал, даже фото сделать не успел.
– Пока вы тут были, кто-то еще заходил? – а вот этот его вопрос меня порадовал, значит они пришли посмотреть, не прибежал ли сюда художник, весь в бинтах.
– Нет, тут никого больше не было. Мы и вошли-то, потому что дверь распахнута, ребята, – соседка вовремя включила режим старой бедной и наивной бабули. Это подействовало.
– Понятно. Вы, – обратился ко мне. – Оставьте свой номер телефона на всякий случай и немедленно покиньте помещение, – он отвернулся и стал разглядывать обгорелые рамы.
Я дал свою визитку его напарнику в форме и пошел на выход. Эти со мной не стали бы ничего обсуждать. Уходя, я слышал, как участковый спросил у бабушки, были ли у гражданина родственники, с кем он тут жил. Она ответила, что жил тот один уже давно. А раньше с женой и сыном, но это было давно.
Выходя, я поймал на себе пристальный взгляд. Молодая девушка, стоя на пороге бабушкиной квартиры, смотрела на меня. Глаза у нее были голубые и гипнотические. Можно было потеряться в них и всю жизнь искать выход. Святые грешники!
– За борщом хоть следишь? – пошутил я, оглядел ее и, изображая ловкача, стал сбегать по лестнице вниз. Она ничего не ответила. Домашний халат, волнующе обтягивающий, как показалось, очень даже недурное тело. Что за проклятье поселило такую перспективу вместе со старой бабкой? А на улице была весна. Самая весна, эх. Время нежности и страсти.