Погрузившись в тяжёлые мысли, Рада брела по площади в сторону узкой боковой улочки, петляющей среди тесно прижавшихся друг к другу домов. Она бегло скользнула взглядом по никогда не видевшей краски стене гаража, где в период простоя прятались ныне пропавшие фуры, и вздрогнула, когда полный удивления и недовольства голос тёти Ани донёсся до неё:
– Рада! Почему ты…
Решение было принято мгновенно.
– А я как раз к вам! – она собрала в кучку весь оставшийся в ней оптимизм и почти искренне улыбнулась маминой подруге. – От Дмитрича.
Тётя Аня совсем по-кошачьи прищурилась, и этот прищур был недобрым. Ничего хорошего тут не светило, но Рада решительно погнала прочь пораженческие мысли.
– От Дмитрича?
Тётя Аня неспешно сложила и аккуратно упаковала в наплечную сумку выцветшую карту местности. Похоже, она что-то чертила, прижав бумагу к стене гаража, когда Рада привлекла её внимание.
– Да! – Рада улыбнулась ещё шире, надеясь, что её голос звучит достаточно убедительно. – Он разрешил мне пойти с вами!
– Разрешил? – она не поверила, это было понятно по тому, как знакомо дрогнули уголки её губ.
– Ну… – врать тёте Ане, когда она уже раскусила обман, было попросту невозможно. – Если вы за меня поручитесь. Что всё будет нормально.
– Не поручусь.
В груди почему-то больно кольнуло. Не то чтобы Рада надеялась на успех, но всё равно слышать этот холодный голос, бьющий по самолюбию, как мокрая ветка, оказалось неприятнее, чем она ожидала. Рада опустила голову, готовая сдаться, и замерла, вдруг смятённая нестерпимым чувством притяжения.
«За стены. Наружу. В лес. Иди, иди, девочка. Тебя ждут те, кому нужна помощь. Помоги им».
Медленно поднимая взгляд, Рада уже знала, что увидит: и в самом деле, одна из створок ворот оказалась широко раскрыта. Зачем? Думать об этом сейчас оказалось совершенно невозможно. Так уже было раньше: ворота открывались, и Рада тянулась к ним, влекомая неведанной силой. Сопротивляться ей было неприятно, но она справлялась. Впрочем, прежде зов не был таким сильным, как сейчас.
– Тёть Аня, хотя бы послушайте меня. – Собственный голос показался Раде пугающе серьёзным. – Я не знаю, как это объяснить, но, понимаете, я точно знаю, что могу помочь. В лес выйти я, конечно, тоже хочу, но сейчас действительно не про это. Если я пойду с вами, я точно помогу, вы не пожалеете. Вот увидите, я буду делать всё, что вы говорите, не буду отходить далеко и если пойму, что вот тут лучше немного свернуть в сторону, или замечу что-то интересное, я не побегу сама смотреть, я скажу вам. Честное слово. И вообще, я хочу доказать Дмитричу, что всё со мной хорошо и его запрет можно отменить. Понимаете? Я буду делать всё, чтобы Дмитрич понял: я выросла и изменилась, а значит, я не буду делать ничего плохого.