– Сегодня меня не спрашивали. – Бекс стыдливо опускает голову. Он мнёт в руках подол белой рубашки, водит по стрелкам на брюках, исподлобья поглядывает на бабушку.
– Ну? Что ты там опять хочешь? – причмокивает губами Людмила Павловна, замечая сигналы внука.
– Ба, мне задали рассказать про работу родителей… – Бекс начинает громко, уверенно, но к концу предложения его едва слышно. – Ба, когда мама вернётся?
– Не знаю, мой мальчик, не знаю. – Людмила Павловна разглядывает узловатые пальцы, крепче сжимает губы. – Ты можешь написать про меня. До пенсии я работала гардеробщицей, интереснее, чем всякие эти ваши менеджеры, а?
– Ага, – уныло соглашается с реальностью Бекс, отворачиваясь от бабушки.
Людмила Павловна тянет уголки губ вверх, приклеивает их там будто скотчем, мечтая отыскать этого Джорджа или Доуэля – имя стёрлось из памяти, как только перестало звучать каждый день в их доме. Почти девять лет прошло, а ненависть лишь крепнет.
– Я поговорю с ней, – добавляет бабушка, утешая Бекса. Они оба знают, что разговор ничего не изменит.
Пакеты тихонько шуршат, шаги гулким эхом пролетают по этажам. Ключ – звенит. Дверь – визжит. Нож стучит по доске с особенно громким звуком. Телевизор молчит, не прячет, как обычно, шипение сковороды за мультиками, не перекрывает просьбу садиться за стол. Ужин унылый, тихий, тянущийся, как надоедливый сыр, не отпускающий кусочек желанной пиццы.
– Как в школе? – Столовый ножик мерзко проходится по тарелке.
– Нормально. – Картошка жуётся со смачным чавканьем.
Скрип. Чвок. Шлёп. Упавший помидор разлетается жирной жижей по столу.
– Беккери! – Руки упираются в толстые бока, тряпка выпрыгивает из раковины.
– Прости, ба. – Бекс разочарованно кривит губы, морщит нос. – Спасибо, я наелся.
– А доедать кто будет? – бабушкино возмущение разгорается огнём на сложенных поленьях недовольства.
– Отдай Тишке.
Бекс не смотрит в глаза, не ждёт ответа – оставляет почти нетронутую еду на столе и сбегает в тетради с кучей сложных задач.
Людмила Павловна хватается за телефон. После долгих гудков быстро начинается ругань. Яростная, истеричная, причитающая и приказывающая – такой видят друг друга обе женщины.
– Я делаю всё для него. Он ни в чём не нуждается, – сдержанно возражает Александра.
– В маме, в маме он нуждается! – лихо бьёт по больному Людмила Павловна.