– Каких экспериментов?
– Химию вроде тестируют. Вирусы там всякие, отраву боевую… А привозят туда самых отпетых подонков: серийных убийц, педофилов и прочий сброд.
– Смотри, на верхнем этаже свет погас. – Дёмин наклонился боком, разглядывая церковь через окно Волкова. – Ждем полчаса, пока все заснут, и несем гроб на погост.
– Не заколебемся нести столько?
– Двести метров не осилим, что ли? Иваныч и при жизни Кащеем был, а сейчас и вовсе как пушинка стал – жидкости-то из тела улетучились.
– Ага. Гроб тоже как пушинка?
– Колёк, ты вроде почти в два раза масштабнее меня, а жалуешься во столько же раз больше. Приехали ведь уже. Чего канючить?
– Черт.
– И чертыхаешься вперемешку с матом, хоть и верующий. Куришь еще, выпиваешь периодически…
– Саня, я такой же грешник, как и ты. А уместный и дозированный мат – это иногда даже красиво звучит.
– Иваныч то же самое говорил: что грамотно и к месту вставленный мат – искусство. Под силу не каждому, а кто этим владеет – штучный экземпляр. Не то что малолетки извергают в подворотне, словно говна объелись.
Вдруг из кузова раздался одиночный глухой стук.
– Ёб!.. – Волков дернулся, как будто его током ударило. – Ты это слышал?!
– Стук, что ли?
– Ага. В кузове.
– Может, упало что-нибудь внутри или зверек какой-нибудь залез. Или это вообще не в кузове, а шишка на крышу приземлилась.
– Мм… – неуверенно пробормотал Волков, вцепившись обеими руками в баранку.
Дёмин аккуратно открыл дверь и спрыгнул из машины на землю:
– Пошли, посмотрим.
Волков неохотно спрыгнул следом со своей стороны.
– Давай глянем, как там Иваныч отдыхает, – подтроллил его Дёмин. – Вдруг это он стучался – сигарету стрельнуть хотел.
– Вот ты, Саня… – улыбнулся Волков, глядя на друга сквозь распахнутые двери.
– Я, кстати, положил Иванычу в гроб недобитую пачку Примы8 и карманный приемник – две его любимые при жизни вещи.
– Делать тебе больше нечего.
– А что? Утром заиграет радио, Иваныч послушает «Маяк», закурит Примстон, с соседями там поздоровается, – Дёмин продолжал беспощадно прикалываться над впечатлительным Волковым.
– Ну и шутки у тебя.
– Да ладно тебе. Иваныч с иронией к своей смерти относился. Он бы не обиделся, точно знаю.
Они обогнули Газель с двух сторон, отвязали тент кузова, медленно его приподняли и заглянули внутрь: гроб стоял на своем месте, по-прежнему закрепленный тросами.