Эти странные сны были яркими, осязаемыми, живыми. С каждым годом они все плотнее вплетались в реальность, образуя с моей жизнью причудливую вязь. Где заканчивался сон и начиналась жизнь, какое чувство, какое ощущение принадлежит мне, а какое навеянным грёзам? Это неопределенность мучила меня, я ощущал себя потерявшимся между двумя мирами. Но и опасался эти миры соединить. Казалось, если я перестану пытаться их разграничить, то сам себе признаюсь – я свихнулся. Я всего лишь новый постоялец психиатрической клиники. Моя койка, где-то между «наполеоном» и словившим "белочку" дядькой, меня ждет. СтОит только по дороге на работу свернуть в сторону районной поликлиники.
Но я знал, что никогда этого не сделаю.
Меня пугал даже не столько факт моего возможного безумия, сколько вероятность, начав лечение, потерять шанс на развязку мучавшего меня столько лет сюжета. А самое главное – не узнать его значения. В развязке, наверняка, сюрприза нет. Я был уверен, впереди – страшная гибель Зборуча, глядеть на которую, может, еще четыре года у меня не было особого стремления. Но значение… Не знаю, на что я надеялся. Может, рассчитывал, что в конце фильма режиссёр выведет некую мораль, которой я удовлетворюсь? Глупо… Но как узнать зачем мне послан этот сон? За что?
Этого я не знал. Зато знал, с чего начались эти сны. Знал, когда через мою жизнь был прочерчен рубеж, разделивший её на «до снов» и после. И, кстати, был человек, которому я мог задать эти вопросы. Правда, без права на ответ. Так что смысла в этом всё равно не было. Поэтому приходилось думать самому. И в поисках разгадки я всё чаще возвращался мыслями к событиям четырёхлетней давности.
* * *
С Тимофеем Бадариным мы вместе делили комнату в университетской общаге. Учились на разных факультетах, но это не помешало нам крепко сдружиться. И провести незабываемый первый студенческий год так, как и положено настоящим студентам: в угарном гудеже между сессиями и лихорадке экзаменов.
Тим мне нравился. Он был цельным и надежным мужиком (по-другому и не скажешь, хоть и было тому мужику всего восемнадцать) и обладал абсолютной сверхъестественной реакцией в непредвиденных ситуациях. До сих пор частенько вспонимаю, как ловко ему однажды удалось выдернуть из-под колес спортивного порше школьника и одновременно метнуть вслед пронёсшемуся по пешеходному переходу автомобилю бутылку лимонада, которую он держал так кстати в руке, облегчая с ее помощью утреннее похмелье. Никто из прохожих, мне кажется, не успел ни увидеть, ни понять что произошло – настолько внезапным и стремительным было действо. Услышали только звон разбитого стекла и завизжавшие тормоза нарушителя. Я был восхищен. Но тогда даже не задумался, что подобная реакция должна быть плодом целенаправленных тренировок. Просто случайность…