Но у меня ничего не вышло – я замерла в нерешительности. Ты не обернулся, но мне кажется, я почти уверена в этом, что ты всё почувствовал.
И все же ты сделал вид, что мой порыв, впрочем, как и моя трусость, остались незамеченными.
А потом ты сделал шаг вперед, словно ничего не произошло, и пошел от дома прочь.
Поражение.
**
Не спеша, шла по берегу Анна. Вглядывалась в убегающую полоску песка. Но берег был пуст. Когда же дошла до места, где берег делал крутой изгиб, решила срезать. Сошла с песка и вошла в высокую траву. А чуть пройдя, увидала Йохана – стоял обнаженным по колено в воде. Гибкий, поджарый. Руки как крылья раскинул. Лицо поднял вверх – к солнцу.
Женщина замерла. Залюбовалась.
Он же, постояв немного, сделал несколько шагов на глубину, нырнул, скрылся в волнах. Женщина внимательно вглядывается в море, но мужчины нет так долго, что выражение ее лица меняется от любопытства до тревоги. Закусила губу. Сердце забилось чаще. Не в силах стоять на месте, вышла на песок, туда, где лежали мужские одежды. Только тогда, шагах в ста, а может и больше, над водой показалась голова. Прикрыв глаза, вздохнула с облегчением женщина.
А Йохан, мощно взмахивая руками, плыл в море.
**
В доме Марка Йохан внимательно вглядывался в нутро вскрытого им граммофона. Трогал отверткой пружинки и шестерни, вращал рукоять завода.
– Готово! – сказал он, после того, как внутри аппарата что-то щелкнуло.
Марк протянул Йохану пластинку в сильно потрепанном конверте.
Йохан читает вслух:
– Клаудио Монтеверди. Мадригал. Плач нимфы. Исполняют… ну, это не важно…
Марина, передвигает табурет поближе:
– Погоди, дай сяду поудобней.
Йохан жестом предлагает Марку последовать примеру Марины, но Марк так же, жестом дает знать, мол, ничего, мне и так хорошо.
Йохан бережно извлекает пластинку из конверта, и, удерживая ее за края, сдувает пыль, ставит на диск граммофона. Крутит рукоять завода. Двигает рычажок пуска.
Когда пластинка начинает вращаться, Йохан осторожно опускает иглу. Тут же из раструба граммофона раздаются характерный треск и шипение, которые почти сразу сменяются музыкой и пением на итальянском языке.
Amor», dicea, il ciel mirando, il piè fermò,
«dove, dov’è la fèche’l traditor giurò?»
С первых же звуков музыки лицо Марины теряет свою беззаботность и веселость и становится предельно серьезным. Взор ее устремляется вдаль. А очень скоро на глазах девушки наворачиваются слезы.