– Конечно, возьмём! – ответил Евгений. – Вот младшо́й и сгоняет, – кивнул он, ощерившись, на Тимофея и всучил ему купюру. – А мы баню пока растопим.
Сумерки охотно занялись в закоулках улицы. Закупив в сельском магазине алкоголя и снеков, Тимофей проник на задний двор большого дома в центре деревни. В хлеву справа, грузно переминаясь с ноги на ногу, не громко мычала корова. Душный запах навоза доносился оттуда. Слева асбестовая труба над кровлей попыхивала грязно-сизым дымом, а в закопчённом предбаннике характерно потрескивали дрова.
– Дёшево отдали, – сетовал Казакин, закрывая дверцу топки, в которую только что подкинул свежих поленьев. – В следующий раз дороже скинем.
– Ты прилавок что ли открывать собрался? – саркастично уточнил Шевчук.
– Дают – бери, а бьют – беги.
– Вот нам по голове и дадут.
– Ну, и сливайся! – громкоголосо урезонил Евгений, принимая протянутую ему полторашку хмеля. – И пива моего не пей!
– С чего это оно твоё? – возмутился Станислав, выхватив бутылку. – Вместе замутили, вместе и выпьем!
Казакин, нагло ухмыльнувшись, откинулся к бревенчатой стене на широкой лавке, крыльями раскинув по-молодецки сильные руки. Он был коренаст и в меру атлетичен, но его манеры выдавали в нём того ещё гопника.
– Вы вообще о чём? – спросил, наконец, Шаламов.
Те молча переглянулись.
– Всё те надо знать! – закичился Евгений.
– Да ладно, – ответил Шевчук. – Тимон – свой.
– Свой, говоришь? – растянулся в улыбке тот, повернувшись к подростку. – Ну, снимай трусишки. Посмотрим, какой ты – свой.
И, оголив молочные в сравнении с тёмной спиной ягодицы, нырнул в парилку. Здесь, подкинув колодезной воды на камни, банщики расселись по лежанке.
– Чего ты там прибеднился? – ухмыльнувшись, спросил хозяин у подельника, севшего ниже.
– Мне и тут хорошо, – ответил Стас.
– Не шаришь ты! Привык в своем амбаре мерзнуть.
– Чем тебе моя баня не нравится?
– Полы у тебя холодные! – заявил Казакин. – А тут, – он указал на плинтуса, – вдоль заваленки землёй просыпали. С умом делали, не то, что у тебя!
– И кто же делал? – сыронизировал Шевчук. – Ты что ль?
– Ну, не я, – поправился тот, смочив от жара кончики торчащих ушей. – Дя́хан строил.
– Вот-вот, – кивнул Станислав. – Делали-то по уму, да не по-твоему́.
– Ты что ль плотник?
– А я и не отрицаю, дед нашу баню строил.