– Есть, мэм!
– На службе пожрёшь.
– Разрешите идти?
– Шуруй, родной!
Мы ещё раз чмокнулись, обнялись, и я потопал. На улице меня радушно встретил июльский вечер. Солнце жарило неумолимо, как днём, но это не утомляло, а наоборот, бодрило. Всё кругом сверкало и дышало жизнью. Хотелось разговориться со всеми встречными-поперечными и поделиться с ними восторженными впечатлениями. А потом забыть про все обязательства, закутить и убежать на речку купаться. Слава небесам, что в минуту слабости никто не появился на горизонте. Опьянённого благодатью немыслимо остановить в порыве адекватного безрассудства. Ведь просто необходимо в подобном состоянии наломать гору дров, чтоб у костра душевности могли согреться все добрые люди. Эх! Проклятая рациональность! Ты всё дальше прячешь моё естество во тьму бытия… Но лето… Лето-то какое! Ах! Красота! В такую пору тяжко лежать на боевом посту. И только зимой осознаёшь, как сильно желаешь трудиться в любом положении, главное, чтоб в тёплом помещении с дымящейся кружкой чая.
Я мастерски перебежал оживлённое шоссе в неположенном месте. Торжественно промаршировал по прямой и у ателье нырнул во двор.
О! Вижу знакомые до боли очертания муниципального объекта. Как всегда серьёзен, как директор крупной компании. Но прикид довольно забавен. Железная треугольная шляпа с кирпичной трубой и розовый деловой костюм с белыми вертикальными полосами спереди. Хм… Как-то подозрительно с укоризной смотрят его шесть тёмных окон. Но почему? Что не так?.. Блин! На часах уже 19:05! Опаздываю! Извините, сэр! Не сердитесь! Бегу со всех ног!
На центральных воротах висел замок.
Ага! Все свалили. Никто не дождался ночного обитателя пустынных коридоров. Ну и ладушки. Без официальной части обойдёмся. Хорошо, что у меня имеется свой ключ, а то пришлось бы переться за ним в главный корпус к начальству. А это дело не особо приятное. Лучше лишний раз не контактировать с власть имущими. Себе дороже.
Открылись все двери, и я победоносно вошёл с высоко поднятой головой в гимназию. За несколько лет доблестного бдения она стала мне как родная. Мы с ней срослись. И в итоге превратились в единый организм, в котором переплелись все нейроны.
А вот и святыня святынь! СТОРОЖЕВАЯ КАМОРКА!!!
Она сверху донизу была оббита белым пластиком. При входе справа стоял высокий тёмный шкаф, на боку которого в деревянной рамке висели ключи от классов. У окна ветхая кушетка, а на противоположной стороне обшарпанный стол с чёрным электрическим чайником. У двери слева на низкой тумбочке допотопный стационарный телефон для экстренных звонков. Весь этот казённый минимализм глядел на меня тоскливо и, казалось, недовольно ворчал: «Опять ты? А мы-то надеялись…»