Я валился с ног, хотелось спать. Но прежде я накрыл общественным, брезентовым плащом яркий видеомонитор. Мешал также светящийся экран банкомата. А «постель» – топчан из доски и двух стульев, была уже наготове – Кривобоков постарался.
– Второй пост. Рубашкин принял! – отчеканил я по красному телефону.
– Хорошо, Рубашкин. А дверь закрыта к банкомату? – аукнулся на другом конце провода «Буратино» – наш начальник караула.
– Так точно, Гаврила Семенович.
– А фонарь над крыльцом светится?
– Горит.
Про дверь я ему соврал, она была открыта, поскольку на втором этаже – замечательный, чистый туалет и диванчики. Вот только сейчас на них не поспишь – задрогнешь от холода.
Наконец я растягиваюсь в блаженстве на лавке и тут же попадаю в сновидение, где некто седой и носастый лупит меня почем зря резиновой дубинкой, приговаривая: «Будешь знать как Родину любить». Резкий звон всё обрывает напрочь. Я хватаю трубку:
– Второй пост. Рубашкин.
– Рубашкин, где твой доклад о несении службы? Я лишу тебя премии за ноябрь!
– Второй пост, без происшествий.
– Объяснительную утром мне на стол!
– Напишу, напишу…
– Раздолбай.
Про себя подумал: «Дулю с маслом ты получишь, а не объяснительную, деревянный человечек. Нашел дурака тоже мне. Только сон перебил». Ворочался я потом ворочался с боку на бок, пока не услышал резкие стуки в дверь, выходящую на улицу. На будильнике пять утра, рабочая смена пойдет через час. Да и можно не реагировать на стук. Но черт дернул меня все-таки подойти, ведь наблюдательной камеры именно у входа нет.
– Кто вы? – кричу.
– Водитель.
– А фамилия?
– Ширягин. Зам директора вожу я. Открывай.
– Чего так рано?
– Мы в Казань выезжаем с шефом.
– И в заявке на субботу тебя нет.
– Какая еще заявка? Не тяни рязину.
Всё во мне клокочет против, но руки почему-то сами тянутся к засову. Секунда и сильнейший удар валит меня на бетонный пол… В себя прихожу я на больничной койке в коридоре. Пахнет кислыми щами и валерьянкой. Мимо проносятся белые халаты. Голову ломит со всех сторон.
– Это же лучший контролер завода. Он на доске почета у нас висит, – услышал я до боли знакомый голос. – А вы его как последнюю шваль в коридор засунули.
Ему отвечал испитый баритон:
– Уважаемый, нет мест, поймите, скажите спасибо, что мы его вообще приняли.
– Я буду жаловаться главврачу. Где главврач?