– Я серьезно. Есть версия, что литературный робот, ну, то есть программа для генерации текстов сочиняет для Комова, а он только шлифует текст, чтоб натурально выглядело.
Батон настолько крепко задумался, что его состояние можно было охарактеризовать компьютерным глаголом: завис.
– Знаешь, что, – выдал он после долгой паузы. – Пошли на дело.
– Согласен, нечего порожняк гонять.
Когда они поднимались, Батон заговорил, пытаясь убедить самого себя:
– Кстати, это интересно. Иметь такую машинку. Задал входящие, ну, там жанр, форму, краткое содержание, а машинка тебе херак – и готовый текст через пару минут.
– Угу, зашибись, – буркнул Сыч, остановившись на площадке пятого этажа. – Нажимай на звонок.
Батон нажал.
Эдуард не сразу открыл дверь.
– Ну, че, допрыгался? – зло произнес Сыч и приставил пистолет к переносице Эдуарда. – Че на это скажешь? Дурь твоя – дурь, в смысле дерьмо полное. И ты тоже. Дерьмо.
Эдуард, делая пару шагов назад, попытался скосить взгляд в сторону, чтобы увидеть, куда ставить ногу. Так пятясь, они прошли в квартиру. Батон прикрыл дверь. Сыч, надавив дулом на переносицу Эдика, заставил того сесть в кресло.
– Мой кореш утверждает, что Виктор Комов зашибенный писатель, а я считаю, что нет, – произнес Сыч.
– Я н-н-е читал Комова, – осторожно проговорил Эдуард. – Я к-киношку люблю смотреть. Вот про режиссеров я могу рассказать.
– Пидоры они все! – взорвался Сыч.
– П-п-почему? – Хозяин квартиры побледнел.
– По кочану. Кстати, ты знаешь, чем отличается кочан от вилка?
– Нет.
– Названия разные, а по содержанию одно и то же. Вот и Комов. У него разные произведения, разные названия, а содержание одинаковое – говенное. Вот и дурь твоя так себе. Поэтому гони бабки обратно.
– Ребят вы че? В-в-верну завтра. Сейчас я на мели.
– До завтра дожить еще надо тебе, а нам сегодня. Въезжаешь?
– Послушай, брат…
– Не брат ты мне, гнида забугорная.
– Я русский.
– А че имя не наше?
– Так э-э…
Эдик не договорил, потому что в дверь позвонили.
– Батон, проверь кого там нелегкая. – Напарник ушел. – Продолжаем. Итак, бабки. – В прихожей что-то грохнуло, словно мешок с картофелем упал. – Батон?
Эдуард попытался убрать голову из-под прицела пистолета, но Сыч ловко засадил ему рукоятью оружия по голове. Хозяин квартиры ненадолго потерял сознание, а, когда пришел в себя, заметил на полу валяющегося Сыча. Он не шевелился. Голова у Эдика раскалывалась от боли, и невозможно было сфокусировать взгляд. Последнее, что он увидел в своей жизни – палас, по нему ступали мужские ботинки. Ботинки оказались девственно новые: без морщин, трещин и складок, натуральная кожа начищена до блеска. Выше заметны чистые и тщательно выглаженные брюки. Даже удивительно, что в такую непогоду на них не было ни одной капельки грязи.