– Окей, конечно, сейчас выясним, – меньше всего мне хотелось бы увидеть соотечественников здесь.
В попытке не жмуриться и все же разглядеть лица клиентов, защищенные контровым светом, я заговорила на английском:
– Вы уже готовы заказать?
– Да! – практически в один голос ответили двое парней за столиком. Красные от первого португальского загара лица выдавали в них потомков славян. «Ну, точно наши, своих можно и за версту узнать», – подумала я, но вслух, по понятным причинам, ничего не произнесла.
И вдруг, забирая меню, слышу отчетливо знакомый русский выговор с южным акцентом, понимая, что речь идет обо мне:
– А у нее ничего так задница, сбитая! – сказал один краснолицый другому.
– Да, я бы не прочь проверить, насколько она в реале упругая! – чуть не подавившись собственными словами и, очевидно, слюной, ответил другой.
Такого хамства я, конечно, давненько не встречала, даже путешествуя по Штатам, побывав в самых злачных клубах свободного Майами, расхаживая в прокуренных кварталах Амстердама, но «вскрываться» сразу я не решилась. Мило улыбнувшись сидящим нахалам, я пошла отдавать их заказ Полю.
М-да… можно уехать из России, но она все равно тебя настигнет, даже здесь, в далекой рыбацкой деревеньке. Если эти бесцеремонные пошляки – олицетворение моего прошлого, то не вижу ничего странного, чтобы в него не возвращаться. Хотя что жеманиться, я здесь не поэтому, а пошляков и тут хватает – вчерашний вечер лишь тому подтверждение.
Но все-таки я решила проучить этих нахалов, чтобы впредь неповадно было искажать образ мужского русского туриста.
– Вот ваш счет, – произнесла я четко и по-русски, завершая обслуживание джентльменов из России.
В такие моменты ты искренне сожалеешь, что под рукой у тебя нет камеры – такое неприкрытое и ошарашенное удивление ты не часто встретишь! Осознав всю патовость ситуации, выраженной в невозможности провалиться сразу под землю здесь же, русские покраснели лицом еще сильнее, если таковое вообще возможно. Они даже не решились раскрыть рот в попытке отвертеться от очевидных фактов сложившейся неловкой ситуации.
Но чаевые, которые я получила от них в виде хоть какой-то моральной компенсации, были самыми большими за всю историю моей, хоть и недолгой, официантской карьеры.
Я решила не тратить зря времени, а тем более не хранить доставшиеся мне чаевые, как эквивалент чужого стыда, и пригласила Габи разделить со мной добытое: пойти вечером к морю, предварительно прикупив бутылочку вкуснейшего рислинга в запотевшей зеленой бутылке и позволить себе давно желанное ассорти из морепродуктов. Тем более это был третий и последний вечер, когда я работала с Габи целый рабочий день: завтрашний полдень планировал начаться в мини-офисе Павло-Пабло за погружением в деловую российско-португальскую переписку.