Одуванчик немного отступила назад. Она не ожидала такой реакции на своё выступление.
– Ты вообще понимаешь, что говоришь? Ты думаешь, мне так просто даются эти пятёрки? Думаешь, я двинутый такой, да? Не могу двойки получать? Да, не могу. Но я не двинутый! А вот ты… – Гоша застыл на месте. Он не решался продолжить мысль. – А и ладно.
Гоша махнул рукой и уверенным шагом пошёл по перрону. Только не в сторону касс, а к выходу со станции. Одуванчик не могла понять, что произошло. Ей внезапно стало неимоверно стыдно за свои слова. Она ведь даже подумала, что её придумка сравни гениальности. А обернулось всё совсем не так, как хотелось бы. Никто не смеялся, зрители не аплодировали, не просили повторить на бис. Гоша тем временем подошёл к выходу и спустился вниз по ступенькам. Одуванчик в растерянности стояла на месте. Наконец, она пришла в себя и быстрым шагом пошла за Гошей. Казалось, что всё обернулось таким образом, что он руководил игрой, стал водой, а она дала себя запятнать. Одуванчик сбежала по ступеням, едва не столкнув на землю пожилую женщину и не скинув с тележки бородатого торговца фруктами ящик с вишней.
Гоша медленно брёл сбоку от железной дороги, засунув руки в карманы. Для него было важно выглядеть со стороны максимально раскрепощённо и уверенно. А главное, решительно. Одуванчик бросилась за ним. Она поравнялась с Гошей.
– Стой. Послушай, – начала Одуванчик, хватая Гошу за руку. Тот быстро её отдёрнул. По привычке. Рефлекторно. – Я… Я… – Одуванчик показывала, что не может отдышаться, хотя на самом деле она не могла выговорить слово. – Я… В общем. Прости! Да. Ну прости меня! Не хотела я тебя обидеть.
– Хотела. – возразил Гоша.
Одуванчик задумалась.
– Хорошо. Ты прав. Хотела. – она остановилась. – Теперь не хочу.
– Интересно почему. – размышлял Гоша, не останавливаясь. Одуванчик снова пошла вперёд.
– Потому что зачем?
– Ага. Ведь я уже пошёл с тобой. Теперь и незачем.
– Какой ты… Я ведь правда… – Одуванчик почувствовала, что готова расплакаться. Теперь по-настоящему.
Гоша подумал, что перегнул палку. Он остановился и повернулся к Одуванчику.
– Ладно. И ты тогда прости. Я уже это, слишком чего-то… – Гоша заметно смягчился. Его уши снова стали нормального цвета. – Только чур больше никаких обзывательств и оскорблений!
– Никаких. – заверила его Одуванчик и улыбнулась.