Блеснули глазки–пуговки зелёным огоньком, словно влажные и пропали во тьме. Утро на земле наступило, влажное, холодное, но радостное, летнее. Хотя и рано и не в школу, но проснулись все без будильника и не сговариваясь отправились в поселковую церковь. От содовых сообществ это в километре будет.
– А дальше.
– Спи уже, кончилась сказка.
– Ещё расскажи.
– У–ух! Про что?
– Про зайку.
– Так ведь умер уже зайка, всё, спи, в Раю райскую морковку грызёт.
– Расскажи.
– Ну, вырос мальчик. Закончил школу с отличием. Сходил в армию, отдал долг земному отечеству, ведь его где–то кто–то защищали и атеисты и мусульмане с буддистами, должен и он был всех их защищать. Женился. Нарожали они деток…
– А Зайка?
– Зайку своего вспоминал и в снах иногда с ним общался, когда и совета богословского спросит и про воспитание детей подокучает…
Всё, заснул. Уф! Пора эту сказку записать, а–то забуду.
12–13.10.2006
Руки вымыли. Поели.
Посадили на качели.
– Расскажи мне сказку, папа.
– А про что, сыночек, надо?
– А про зайку и про волка.
– Только чтоб не очень долго.
Глазки, сына, закрывай
И быстрее засыпай.
– У одного мальчика…
– А мальчик был маленький?
– Да как ты, годика три ему было…
– А как его звали?
– Так же, как и тебя, Илаша.
– А Фева у него была?
– Была, была, у него сестрёнка…
– А где она?
– В садике спит, тихий час у них, ты слушай, а не спрашивай и засыпай. У мальчика был шитый игрушечный Зайка, прямо такой как этот, что у тебя в руках. Очень мальчик любил Зайку, им ещё мама его в детстве играла, опытный был Зайка, со стажем.
– С чем?!
– Со стажем, это когда много–много работают и становятся мудрецами–умельцами в чём–либо. Зайка вот был умельцем–игрушкой. И кушал мальчик с Зайкой и спал в кроватке и в «Страну мелодий» на компьютере играл и телевизор смотрел, особенно мультики про зайчиков любили оба. Только Зайка грустил, когда видел других зайцев по телевизору и немного им завидовал, они могли прыгать и бегать, резвиться в лесу, щипать травку. И плакал. Только слёз его не было видно, он же тряпочный и водички в нём, ну ни капельки, а чтобы были слёзы, нужна вода в организме. Плач от этого только горше, ибо так и остаётся внутри, не выносится слезами наружу и всё нутро покрывается кристалликами плача, а носитель их считается кристальным.
Ночами, когда все укладывались после вечерней молитвы и десяти земных поклонов и засыпали под вечернюю сказку папы или мамы, Зайка не спал и грустил все ночи напролёт под боком у хозяина–мальчика. Он не умел спать, глазки–то у него не закрывались, ведь глазками у него были пуговки, а пуговки, как известно, не способны ни моргать, ни закрываться. Так уже больше сорока лет Зайка пребывал во все–денно–нощном (вседенощном) бдении. И это открыло в нём такую способность, какой не было ни только у мальчика, но даже у его папы с мамой – он видел всё, что происходит ночью в спальне у мальчика и его сестры, когда они спят.