Суть всей простоты этого мира в том, что именно то, что являлось твоим глубинным сокровенным кредо и будет твоим судьёй и приговором. Только то, во что ты фактически, а не номинально, верил случится с твоим сознанием в Момент Завершения. Познав эту Истину, т.е. приняв Её в себя как Кредо, становишься свободным ото всех прочих истин, ибо относишься ко всем преданиям и сказкам не лучше, чем к продуктам «Мосфильма» и Голливуда, т.е. как к развлечениям и бездумному времяпрепровождению до Момента Завершения. Цинично, но с жалостью к невежеству человечества.
Итак, меня нет и никогда уже больше не будет. Но откуда же, спросишь ты, и от кого исходят речи сии? Так я–то тут причём?! Это у тебя в голове происходит, хотя ты склонен называть это нашёптыванием дьявола, беса, сатаны, иблиса, Мары и т.д. Что ж, если так ты меня называешь, значит Истину ты ещё не познал, хотя уже и слышал Её».
Антоний сбросил с лица одеяло и сел.
– Мне приснилось, что ты умерла – сказал он в темноту, – и что дети наши умерли, а я остался один и мне было ужасно одиноко и горько.
– У меня тоже было такое – ответила она из темноты и погладила по спине. – Ложись, ещё рано.
– Три часа – открыв телефон–раскладушку, сказал Антоний. И успокоившись снова лёг, поцеловал жену, обнял её и уснул.
Будильник в телефоне–раскладушке заверещал встроенной мелодией в семь. Антоний вскочил выключить, чтобы не разбудить жену и детей. Отключив, он с ужасом вспомнил, что ему снилось и повернулся взглянуть на любимую. Но тут ещё с большим ужасом осознал или вспомнил, что жена и четверо их детей уже полгода как мертвы. Антоний не сдержал вопля отчаяния и за ним последовавших слёз. Но спустя минуту безутешного плача, он вдруг резко и весело засмеялся и запрыгал на кровати как мальчишка, ибо вспомнил или понял, что никогда ещё не был женат и у него никогда не было ни только четверых, но даже одного ребёнка, разве что хомячок, которого он сам же и убил, облив ацетоном и запалив.
– Что–то ты расшалилась, Антонина, одевайся–умывайся и марш завтракать – сказала внезапно вошедшая незнакомая женщина лет тридцати. – В первый раз в первый класс, как никак, не хотелось бы опоздать.
– Мама! Мамочка!!! – вскрикнуло и упало с кровати из очередного прыжка замертво нечто, что за последние пять минут ощутило себя и многодетным отцом и вдовцом и просто свободным, а для стоявшей в дверях женщины с облетевшим от страха лицом, казавшееся дочерью.