– Ладно. До свидания. Спасибо еще раз за помощь, – сказала Алиса, кивнула на прощание и, ежась от вечерней прохлады, пошла в указанном направлении.
– Погоди! – Диана нагнала ее у кустов. Сунула свою джинсовую куртку. – Возьми. А то холодно. Платье у тебя конечно…
– Не нужно. Я такси вызову, – отказалась Алиса.
– Бери. – Диана накинула куртку Алисе на плечи. – Вечер холодный. А возвращать не надо. Дарю. И… это… извини за все.
Они разошлись, каждая в свою сторону. Куртка, видимо давно лежащая в машине, пропахла бензином и ментоловым автомобильным ароматизатором, но зато в ней было тепло. И нелепый, расшитый блестяшками лиф платья она скрывала…
Дорожка тянулась вдоль зеленого забора. Всю дорогу по другую его сторону за Алисой бежала невидимая собака. Она поскуливала, фыркала и периодически царапала лапами профлист.
Слева от тропы клубился невесомый рябинник. За ним непролазной стеной стояли сирени. И липы раскидывали в выси кроны, как купола. Редкие фонари бросали на тропинку грязные пятна тусклого света, а вокруг назревала тьма.
Дом бабы Груши выглянул из густой весенней зелени. Со старым кладбищем он буквально сросся. В паре метров от калитки высился памятный камень – такие в конце девятнадцотого века ставили вместо надгробий. На нем было что-то написано, но Алиса не стала читать.
Не до этого.
И черная чугунная оградка с острыми витиеватыми стрелками на столбах прижималась к низкому палисадникчку почти вплотную…
Свободной от ноши рукой Алиса откинула проволочный крючок, держащий калитку закрытой, и по мощеной кусками старого асфальта дорожке прошла к дому, успокаиваясь.
Несмотря на странное соседство, дом выглядел совсем не страшно. Даже уютно. В маленьких окнах горел свет, и цвели на подоконниках пышные красные герани. На открытой форточке сидела черная кошка, таращила желтые глазищи на гостью.
Пахло едой. Кажется супом…
Алиса поднялась на высокое резное крыльцо и постучала в дверь.
Никто не ответил, и она прошла внутрь. Благо, не заперто было.
Прихожая, пропахшая квашеной капустой и соленьями, встретила непроглядным мраком. Алиса с трудом нащупала внутреннюю дверь, обитую ватином. Железная ручка, шершавая от облупившейся краски и ржавчины, ожгла ладонь холодом. Резкий рывок – и в глаза ударил теплый свет круглой лампы, свисающей с балки низкого потолка. Еще отчетливее запахло едой.