– Но кроме фигуры ты вообще так выглядишь обычно, так одеваешься… Не сказать чтобы дорого, но в общем не как все.
– Я просто трачу на это силы и время. Другие тратят силы и время, например, на ремонт, или на детей, или еще на что-то. А я – на хождения по магазинам, на просмотр журналов… Это тоже работа! Да-да, не смейся. Есть такая профессия – стилист. Только у меня денег на личного стилиста нет, приходится самой.
– Как, впрочем, нет денег на кухарку, домработницу и водителя, приходится самой.
– Вот именно!
– Получается, что даже если наша русская баба не работает, она все равно работает – кухаркой, няней, стилистом, дизайнером…
– Вот именно! Но мне удалась роль стилиста. Кстати, ты знаешь, я сменила работу!
– Да ну?
– Занималась я, занималась аэробикой и до того допрыгалась, что мне предложили ставку тренера! Предыдущая в декрет ушла.
– Да ну? А как же твоя бухгалтерия?
– За те же деньги в бухгалтерии я зарабатывала сколиоз, а здесь зарплата плюс тренировка на халяву! Так что надумаешь – давай к нам!
– Спасибо конечно… Только я скоро тоже, как предыдущий тренер…
– Вот это да! Поздравляю! Кто счастливый папаша? Игорек?
– Ага. Только не счастливый, а сбежавший.
– Ну и фиг с ним! Я была бы рада и такому раскладу. Годы-то идут.
– А у тебя на личном фронте совсем ничего?
– Ну, положим, не совсем… Только он женат. И дети на стороне ему не нужны.
– Ну так обмани, залети, не спрашивая…
– Это он предохраняется, не спрашивая!
– Заботливый, гад!
– Вот-вот! Ой! – Наталья взглянула на часы. – На работу пора!
– И мне пора, – произнесла я, приподнимаясь.
Печаль моя прошла. Я не несчастная, мне даже завидуют, и я даже даю советы.
9
У меня родился мальчик. С первого дня было понятно, каков он есть. Он невозможный красавец – в папу. Страшно сообразительный, хочется верить, что в меня. И совершенно неуправляемый. Кристиан, так я назвала его, орал без всякой видимой причины, когда ему только заблагорассудится. Спал тоже когда хотел, совершенно не по-научному, и уж абсолютно не признавал в жизни такого понятия, как «расписание кормлений». Он мог отказаться брать поданную вовремя грудь и через полчаса устроить истерику по причине страшного голода. В панике я набросилась на Тобиуса, как только он возник в моей палате: что поисходит? Небеса испытывают меня на прочность за какие-то страшные грехи, совершенные мной в каменном веке? Может, я приносила младенцев в жертву, сбрасывая их со скалы?