Сегодня меня разбудила боль, более яростная и бесконтрольная, чем когда-либо. В моём теле разразилась буря, каждый удар сердца отражался в эхе мучений. Тошнота обрушилась на меня, как волна, затопившая мой желудок, заставляя меня изгонять ночных демонов.
Это была пытка, которая выходила за границы физического тела, пробивая себе путь в глубинах моей души. Как диссонирующая мелодия, она вибрировала сквозь моё существо, затмевая каждую мысль, каждое ощущение.
Пространство вокруг меня, казалось, сжимается и расширяется, резонируя с моей пульсирующей болью. Я закрыл глаза, пытаясь избежать реальности этого мучения, но черная ночь, царившая за моими веками, казалась, скорее усиливает её, чем смягчает.
Каждое движение, сколь бы незначительным оно ни было, было провокацией, вызовом этому злу, которое правило мною. Моё тело, некогда несущее мой ум, теперь становилось его тюрьмой, связывая меня с реальностью, от которой я отчаянно хотел убежать. Но, какой бы парализующей ни была боль, она не смогла заглушить мои мысли – сущность моего бытия.
В моём страдании я вспомнил цитату Шопенгауэра: "Боль является основой сознания". Она, по своей сути, является доказательством нашего существования – грубым утверждением нашей телесности. Я здесь, в агонии мучений, но это всё ещё я.
Я всегда был знаком со страданием, как с верным спутником моего существования. Но сегодня утром оно приняло новый облик, устрашающее лицо. Это уже не тот старый друг, которого я так хорошо знал, оно стало ужасающим монстром, ненасытной тварью. Меня пронзило мимолётное ледянящее прозрение: а что если это конец?
Это вопрос отзывается во мне эхом, траурным гонгом, объявляющим время моего ухода. Смерть – старая знакомая, о которой я часто думал, с мыслью о которой, как в танце, я часто кружил. Но сегодня она кажется такой реальной, такой осязаемой.
Я прожил тысячу жизней, носил тысячу масок. Но за всеми этими лицами всегда была эта истина, которую я искал, эта тайна, которую я хотел раскрыть. А что если это утро последнее? А что если это мучение, этот верный спутник, здесь, чтобы провести меня в небытиё?
Если это конец, то это конец. Я не боюсь смерти, я слишком часто думал о ней, чтобы её бояться. Но то, чего я боюсь, это уйти, не успев всего сказать, не успев всего выразить. Каждое ненаписанное слово – это звезда, которая не светит, это свет, который гаснет в темноте.