Надеясь компенсировать моё отсутствие, я написал телеграмму для сестры, полную пожеланий и извинений. Но, как перо, унесённое ветром, она испарилась, оставив только тревогу моей семьи в качестве эха на моё молчание.
В интимной тиши моего горя я искал убежище в «Martinhoda Arcada», в привычном кафе, где выпивая, мечтая и сочиняя, я провел так много часов.
В знакомых уголках этого места, среди гула голосов и звона винных бокалов, я встречаю своего товарища и друга Жозе Собрала де Альмада Негрейруша. Когда он меня видит, следы беспокойства исчезают с его лица, но он не может полностью скрыть свою тревогу. Он заметил мою бледность, замедленность моих движений и мои опущенные веки, отягощенные усталостью.
"Альмада, – говорю я, кладя руку ему на плечо,– сегодня я не в лучшей форме. Похоже, сон меня избегает, а усталость преследует."
Он кивает, беспокойство читается в его глазах: "Фернандо, ты бледнее листа бумаги. Может, тебе стоит показаться врачу?"
Я мотаю головой: "Не нужно. Нет ничего, чего бы не могла решить хорошая книга и агуарденте ." Я делаю паузу, прежде чем спросить: "Ты прочитал последний манускрипт, который я тебе дал?"
Альмада улыбается, его выражение принимает почтенный вид: "Я прочёл его, Фернандо. Это блестяще! Твое перо танцует по бумаге как никакое другое. Но сегодня меня больше интересует твое здоровье."
Послеобеденное время мы провели в разговорах о поэзии, об искусстве, о жизни, но беспокойство моего друга так полностью и не исчезает. Его взгляд блуждает по моему бледному лицу, фиксирует мою дрожащую руку, в которой я держу стакан.
Я слабо улыбаюсь в ответ: "Не волнуйся, Альмада. Даже в моём одиночестве я никогда не забываю о своих друзьях." Говоря это, я произношу тост за его здоровье, а он – за моё.
И так мы проводим время, среди шума кафе, в соучастной уютности нашей дружбы, осознавая тяжесть часа и тень болезни, которая следует за мной. И, несмотря на всё, мы находим радость в обмене идеями, в нашей дружбе и в любви к искусству, которое нас объединяет.
Перед уходом Альмада строго говорит мне : "Фернандо, заботься о себе. Ты дорог нам всем. Не забывай о нас в своих одиноких блужданиях."
*
Мой друг Гаспар Симоэш пришёл, когда день медленно отступал, уступая место ночи. Мы были одни в этом кафе, погружённом в сумерки.