– Как сын?
От удивления замерла на месте чуть ли не с открытым ртом. И это его «сестренка» мне совсем не понравилось.
– Что именно тебе непонятно? Откуда берутся дети?
Казалось, что парень надо мной насмехается, а его противные друзья снова заржали.
– Документы есть? – спросила я, стараясь не обращать внимания на его наглое высказывание и гогот балбесов.
– Слыш, Бес, паспорт доставай, теперь к себе домой будешь только так ходить, – сказал мелкий, чем вызвал новый приступ хохота у себя и второго.
– Что смешного? – нахмурилась я еще больше, – если Петр Вениаминович не соизволил рассказать нам, что у него есть сын.
– Короче, малая, утомила ты меня своим базаром, – произнес этот Кирилл, – сама разбирайся с тем, кто и что тебе не рассказал, а у нас дела. Пошли парни.
Он сделал шаг в сторону, чтобы обогнуть меня, но я вновь преградила дорогу.
– Стой.
– Что еще? – он закатил глаза, но все же остановился.
– Мне надо проверить информацию. А ты подожди.
Включила телефон, чтобы набрать маме, но тут из-за кустов показался Степан.
– Ба, Кирюша, приехал, – воскликнул он и довольно живо для своих шестидесяти с хвостиком лет потрусил к нам.
– Привет, Степан, как тут у вас?
– Все хорошо, как всегда. А Петр Вениаминович сказал, тебя только через две недели ждать, – Степан и парень пожали друг другу руки, – так быстро приехал?
– Да, так получилось.
Тут садовник повернулся ко мне.
– Лизок, это Кирилл, сын Петра Вениаминовича, – сказал мне.
– Да, я уже поняла, – кисло улыбнулась я, ничуть не разделяя его радости, потому что уже начала прикидывать, чем грозит мне эта новость.
– Значит, Лиза, – протянул Кирилл, снова повернувшись ко мне, а я скривилась.
– Только для друзей. А для остальных Елизавета Сергеевна.
Мне хотелось хоть что-то сделать назло после своего промаха, и я не придумала ничего лучше, чем вот так уколоть.
– Уверен, что не захочу стать твоим другом.
– Почему? – вырвалось у меня.
– Потому что я с мелкими не связываюсь, уясни это раз и навсегда, чтобы потом не было проблем.
Сказал это, и снова повернулся к Степану, давая тем самым понять, что разговор окончен.
Я фыркнула и направилась к дому, решив, что парень, определенно, грубиян и мне нечего больше делать в этой компании. А мама? Тоже хороша. Как она могла не сообщить мне самого главного? Я бы так не опозорилась. И тут словно удар молнии: а может сама не знает?