Он медленно, осмотрительно и осторожно пробирался к месту стоянки самолёта.
Умопомрачительная катавасия такого длинного и долгого движения продолжалась.
Она самотёком лилась и лилась.
Она была беспрерывна и бесконечна.
Казалось, что она была вечна.
Круги сменялись дугами, овалы замещались эллипсами.
Синусоиды чередовались с параболами, а те с гиперболами.
Ну и так далее… и тому подобное… Геометрия жила и здравствовала.
Полная гармония зиждилась на белом свете. Да, так тоже можно выразиться.
Начертательная геометрия в действительности существовала и функционировала.
Это наука целая. Это совершенство линий. Это безупречность плоских кривых. Это идеальность сложных пространственных фигур.
Любо-дорого на это со стороны смотреть. Только не изнутри. Изнутри – это пытка. Изнутри – это гибель. Изнутри – это смерть неминуемая.
Немыслимые и бесконечные кренделя, колечки, петли, каракули и загогулины, эффектно нарисованные виляющими колёсами специального автобуса на серой бетонной поверхности огромного аэродрома, порождали у ошалелых пассажиров лёгкое пьянящее головокружение, а заумные витки и бескрайние завитушки непременно вызывали сладкую эфирную тошноту, а то и дикую неуёмную рвоту.
Когда будет конец этому сумасбродному бесчинству, никто не знал.
Пассажиры молчали.
Пассажирки терпели.
Пассажиры стоически переносили все эти навязанные им безобразные невзгоды.
Изредка только они охали и ахали. Тогда, когда их терпение наружу выскакивало.
Пассажиры, которые сидели и стояли ближе к кабине водителя, и которым был очень хорошо слышен этот обличительный разговор шофёра с дежурной тётенькой, в какую-то минуту на дыбы встали. Им стало жаль бедную операторшу Муську, которую во всех падежах, родах и склонениях костерила сия говорливая «сладкая парочка».
Вначале одни… затем к ним присоединились другие… встали на защиту бедной Муськи, у которой вчера был день рождения. Сперва шёпотом, затем рокотом… стали раздаваться робкие слова, осуждающие порочное поведение «сладкой парочки».
Но уже скоро людской голос усилился, он стал громким, пассажирский голос во сто крат увеличился. Из лужёных глоток наиболее экспрессивных людей вылетали слова гнева, ярости, недовольства, жалости, сочувствия, сострадания и… порицания.
Шум негодования необычайно возрос.
Народ очнулся. Народ проснулся. Народ в себя пришёл.