– Шире! – скомандовал египтянин, протягивая руку за спину и прибежавшая служанка тут же вложила в нее яблоко – Кидоку вовремя приподнял крышку вместе с бочонком.
Быстро всунул яблоко в рот готу. Тот было дернулся от резкого движения, но сдавленно застонав от боли, замер.
– Кидоку, Фемел! Подойдите ко мне, – быстро позвал он.
Мужчины подошли.
– Кидоку, держи ноги, а вы, – посмотрел он на Воина, – придержите руки.
И когда все были готовы, египтянин аккуратно воткнул кончик своего ножа в тело раненого матроса. Тот резко выгнулся, так что и негр и Воин чуть ли не оторвались от палубы, суча по доскам ногами и сдавленно матерясь.
И Рус, глядя на мучения лежащего рядом гота, и искренне за него переживая, совсем даже не заметил, как ему завязали узел на втором шве. И даже приступили к третьему. Но юноша на эти уколы уже совсем не обращал внимания – страдания гота были гораздо сильнее.
– Офигеть! – вдруг послышался сдавленный возглас.
Все тут же обернулись, мгновенно насторожившись.
Вздрогнула и Феодора, замерев с иголкой, протыкающей кожу.
В дверях инсулы стояла матрона и брезгливо смотрела на палубу перед собой.
– Капитан! – возмущенно взвизгнула она, отпрыгивая от чьих-то кишок. – Вы почему не уберете все это?!
– Швабра в кубрике, – равнодушно произнес сириец, промывая свои раны из кувшина и попутно делая серьезные глотки.
– Я буду жаловаться! – еще более возмущенно воскликнула матрона.
– Как хотите, – равнодушно ответил капитан, уходя от факела в темноту.
Женщина выбралась из инсулы и брезгливо обходила лужи крови, чей-то глаз, отрезанную кисть руки, приближаясь к общему собранию
– А они на нас больше не нападут? – громко поинтересовалась матрона, после чего принялась лихорадочно искать глазами капитана.
– Могут и напасть, – вместо него ответил Хорив, все еще весело улыбающийся. – Но мы будем на страже, не волнуйтесь. И в этой ситуации каждый пассажир, если ему дорога жизнь, также должен участвовать в несении ночной вахты.
– Еще чего! – огрызнулась матрона. – Я заплатила деньги! Я буду на вас жаловаться!
– Ну да, – усмехнулся Хорив, скривившись. – И свою жалобу, по всей видимости, вы будете излагать Харону. Ну или апостолу Петру – кто из них вам первым попадется.
И женщина как-то испуганно посмотрела на матроса.
– Зачем ты меня остановил? – поинтересовался Рус у проходившего мимо Хорива, который нес деревянные баклашки для мангала.