Да всё в её жизни тогда было как будто скрипучее. Сам дом, казалось, колыхался под натиском зимних ветров и стонал тонко, протяжно, зло… Голые стены, по которым в оттепель бежали тонкие струйки испарины, свисающая с потолка штукатурка, общая кухня, наполненная смесью приятных и отвратительных ароматов, узкий коридор между комнатами, заставленный тазами, лыжами, досками и обломками старой мебели, тусклый рассвет и всегда такой яркий, огненно–пурпурный закат, постоянно включённое радио, прогнившие деревянные полы – вот и весь Надин мирок, в котором надо как–то выживать…
Отец Надежды, чтобы развеяться, да и «с устатку», грохал дверцей буфета, вынимая оттуда гранёную рюмку и изящный стеклянный графинчик, чуть сталкивал их между собой, звякал и улыбался.
Девчонку всегда забавляло, как он воровато оглядывается, скрючивается и тащит угощение к окну за штору. Там, поставив всё на подоконник, Сергей Федорович, так звали Надиного отца, плескал в хрусталь тягучую жидкость, закрывал глаза, шептал что–то – то ли проклятия, то ли просьбы, – а потом, широко раскрыв рот, зажимал губами рюмку и залпом опрокидывал её содержимое себе в глотку. Кадык приподнимался, а потом опадал, пропуская напиток дальше. Лицо на миг передёргивалось, перекашивалось на одну сторону, отец прижимал руку к носу, хмыкал и хватал с блюдца припасённый солёный огурец.
Надя восхищённо следила за отцовским силуэтом. Тогда наука «выпивания» казалась ей недосягаемой, доступной только для особенных людей, таких, как папа. Это потом Надежда и сама научилась на спор пить «винтом» и не закусывать после первой, узнала, каков на вкус спирт, смешанный с водой, и почему нужно не дышать, пока рюмка услужливо отдает тебе свое содержимое. Потом… А пока наблюдала, как веселеет отец, как окрашивается румянцем его щетинистое лицо, мягко вздрагивают плечи, тело оседает на стул, перестают дрожать руки, распрямляется спина, и взгляд становится властным, смелым, а по кож на щеках расползаются красные жилки. «Расширили сосуды, вот тебе и лекарство!» – пояснял Сергей Фёдорович, подмигивая девочке. – Лучше всякого доктора! Ну, где там мать? Не пришла с работы ещё? – кивал Сергей на дверь, ругал жену отборными словами, икал. – Надька! Сходи, сала мне принеси, слышишь?! Хочу сала! – требовал он уже громко, раскатисто. Надя пугалась и стремглав выскакивала из комнаты…